Глаза у них были яркими черными линиями на смазанных тенями
лицах, а зубы выглядели заостренными и белыми, как зубы животных.
Затем мой взгляд устремился к центру зала, и я различила трех
обнаженных девушек. В первый раз я увидела в этих темнокожих красоту. И
поняла, что она рано приходила и рано умирала, убитая отвратительной
жизнью и изнурительным трудом. Девушкам было не больше тринадцати, но они
выглядели вполне зрелыми - гибкие, пластичные, с полными
идеально-девичьими грудями, трепещущими при малейшем движении. В отличие
от прочих соплеменников они носили украшения - разноцветные бусы,
спадающие на их дымчатые тела, и маленькие осколки кристаллов, вплетенные
в иссиня-черные волосы. Они были прекрасны, но я увидела не только это.
Казалось, я смотрела то ли в свое прошлое, то ли в свое будущее, то ли на
нарисованную картину, которая вечно менялась, и все же сохраняла свои
основные элементы. В центре круга из трех девушек сидела, сверкая при
свете огня чешуей и выпуклыми черными глазами, гигантская ящерица, а
точнее ящер. Ранее я не заметила его, потому что мой взгляд скользнул по
нему и отбросил, не поверив. Он был размером с большого пса, даже с волка,
какая-то мутация адского характера. Его собственная самоцветная красота
вспыхивала, когда пламя стеклянно поблескивало на его броне, а его
холодные глаза переходили с одной из танцующих девушек на другую, и тут я
ясно определила смысл их танца, чувственного и влекущего, и жесты
танцовщиц обращались к нему. Внезапно одна девушка встала на колени, а
затем сделала мостик, опустив голову к собственным лодыжкам и ступням,
пока ее волосы не коснулись пола. Ее бедра широко распахнулись перед
ящером, она начала напевать и гладить себя. Ящер поднялся, накренился над
ней, при этом его фаллос - гигантский и все же странно похожий на
человеческий - высунулся из чешуйчатых ножен. Я думала, девушка завопит от
боли, когда он вонзился в нее, но она лишь застонала и опустилась еще ниже
к собственным лодыжкам. Другие девушки пристроились вокруг ящера, лаская
его, когда начался противоестественный акт совокупления.
В голове у меня все поплыло. Огненная буря разноцветных огней
затуманила мне взор и исчезла. Я впервые почувствовала густой
горько-сладкий запах. Наркотик. Да, теперь я узнала поднимающиеся над
костром голубоватые пары; но дело было не только в этом - нездоровая магия
таилась также и в их чашах, и в пище. Я шагнула назад, и кожаный полог
упал на место. Вокруг прохладная темнота и безмолвие. И все же я стала
возбужденной и сонливой - я вдохнула сущность их черного пира. Я пошла
обратно через оазис, переступая ногами, словно налившимися свинцом, и ко
мне тянулись бледные руки, и слышался старый и древний смех мертвых,
которые не умерли, а продолжали жить в разложении всех, кто пришел позже.
Я пустилась бежать вдоль узкого ручья к месту, где русло расширялось
и становилось прудом, в котором бил из огромного каменного шпиля яркий,
игольно-острый фонтан. Уже стемнело, и в небе взошла луна. Я сообразила,
что оставила скальную изгородь позади и шагаю по плоской пустой равнине.
Деревья все еще стояли, как рекруты на часах, но впереди, казалось, не
было ничего, кроме безрадостной, выбеленной луною пустыни. И вдруг -
стремительный серебряный блеск по отвесу скалы передо мной. И темнота, с
блеском перемещающаяся, и слабые приглушенные звуки осторожно двигающихся
людей и животных.
Я увидела, где проходил их путь раньше, чем они попали сюда:
извилистый проселок, ведущий под игольные струи и мимо пруда. Спрятавшись
в тени одного из деревьев-скелетов, я следила, как они приблизились, около
сорока человек, одетых все как один сплошь в черное, на черных конях с
обмотанными копытами. Луна на мгновение скрылась за облаком, и когда она
вышла вновь, я испытала потрясение, и под воздействием наркотика чуть не
вскрикнула, так как от их голов и от голов их коней не осталось ничего,
кроме черной гривы и начищенного до блеска серебряного черепа.

Мне потребовался какой-то миг, чтобы вернуть способность рассуждать,
а затем я увидала в масках всего лишь маски и поняла наконец, что
послужило образцом для черепастых охранников Севера.
Наверное, логично предположить, что они приехали на хутор - вряд ли
они могли ехать к какому-то иному пункту в этой пустыне. Но этим дело не
ограничивалось. Я знала, что они приехали за караванщиками, чтобы увезти
их - не знаю, куда и зачем. И вдруг я рассердилась и испугалась. Я стала
их целительницей, Уасти. В мое существо внезапно впилась ответственность
за их презренные жизни.
Черепастые на миг задержались у пруда: некоторые из лошадей в
масках-черепах напились. Я заскользила обратно от тени к тени, от дерева к
дереву. Это потребовало больше времени, чем я полагала, так как теперь все
стало мрачным и реальным. Вот, наконец, и зал, но уже без света из-под
кожаной завесы. Я побежала к нему, мимо двери, во тьму. Там мерцала
искорка света - в противоположном конце, где находились костры для
поджаривания мяса. Я споткнулась о лежащего; тот шевельнулся, но,
казалось, на заметил меня. Был слышен легкий шум и слабые рыдания.
Сексуальный пик пира наступил с темнотой и, несомненно, повсюду вокруг
меня сминали красоту других девушек их Темнокожего народа. Я пробралась к
огоньку и обнаружила длинный тканый занавес, заслонивший последний костер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176