их без
всякого предупреждения отправляли в солдаты или строители. По законам,
введенным их хозяевами, им не разрешалось иметь никаких украшений, даже
цветного лоскутка в одежде, за исключением вождей, которые должны были
носить в знак своего звания ожерелье из камней. Равным образом им не
дозволялось устраивать религиозные или светские церемонии, кроме тех, что
связаны со смертью. Эти последние разрешили, вероятно, потому, что запрет
вызвал бы страшное негодование, ибо разгневанные духи представлялись им
значительно более грозной силой, чем солдаты. Казалось странным, что народ
согласился терпеть такое порабощение - вечное, без всякого вознаграждения
или послаблений. Однако городская легенда утверждала, что темнокожие были
детьми древней расы рабов, тех, кто страдал еще под ярмом Сгинувших. Они
рождены для страдания, утверждали Города, и, наверное, заставили их
поверить в это.
Книги Городов поведали мне также о войне. Раньше я знала мало, и все
же слухи о ней доходили до противоположной стороны Гор. "Караван" Дарака
отправился в Анкурум, потому что Города через посредников покупали там
военное снаряжение, равно как и в других городках вдоль Кольца - и теперь
я поняла, почему. Дело не только в том, что немногие соглашались опозорить
себя кузнечным ремеслом, но и в том, что ныне эта мертвая земля мало что
могла дать. Интенсивная обработка истощила запасы ее недр. Древняя раса
безжалостно требовала от нее полной отдачи, и земля отдала практически
все.
Прочла я о войне немало, но поняла далеко не все. Существовало,
по-видимому, три коалиции, три группы Городов. Эзланн и еще пять здешних
городов входили в коалицию, называемую Белой пустыней; шесть других,
расположенных дальше к югу - в коалицию Пурпурной долины, а еще десять
городов - далеких, таинственных - в коалицию Края моря. Каждая группа
теоретически находилась в состоянии войны с другими двумя; Эзланн и его
союзники - с Пурпурной долиной и Краем моря, Край моря и Пурпурная долина
- друг с другом и так далее. Внешне война велась с целью захвата
дополнительных территорий, и все же... Она казалась игрой, игрой, похожей
на ту, которой меня научил Вазкор. Та игра представляла собой сложное и
изощренно-злобное противоборство воль, которое проводилось на доске в
красно-черную клетку фигурами из слоновой кости и прозрачного кварца.
Называлась она "Замки", и играть в нее можно было только вооружившись
хладнокровной ненавистью. Битвы в войне Городов случались редко и
устраивались на ничейной земле, на территории, которую они называли
Театром военных действий. Сражения велись и впрямь как в театре -
соблюдение военного этикета было более важным, чем победа. Кроме того, уже
пять с лишним лет вообще не бывало никаких сражений. Я и не понимала этого
и все же, кажется, понимала. Воевали ли между собой представители Древней
расы по-настоящему или притворно, чтобы сдобрить перцем скуку на вершине
достигнутого ими полного могущества? При этой мысли во мне не шевельнулось
никаких воспоминаний. Фактически все мои воспоминания, проснувшиеся под
горой вместе со мной, таяли с каждым днем. Я теперь едва могла вспомнить
огненные залы, статуи, озеро с лебедями и бесконечные мраморные лестницы,
помнила только, что я вспомнила их...
Узнала я все с большими подробностями, ибо, подобно всем неуверенным
в себе людям, горожане очень скрупулезно записывали каждый нюанс и мелкое
правило их бытия.
Я поняла, какое презрение испытывал к ним Вазкор. Когда он говорил о
них, на лице его возникало особенное выражение - сдерживаемое и все же
едкое отвращение, омерзение, ничуть не менее жгучее от того, что он никак
по-настоящему не выражал его.
И последняя легенда - вера, которая поддерживала их и все же
одновременно, должно быть, служила также источником постоянного страха -
что некоторые Сгинувшие лежат где-то, спящие и все же живые, и в один
прекрасный день проснутся. Они называли это "перевоплощением", хотя на
самом деле оно не было таковым, так как они должны были вернуться в
собственные тела. Тем не менее, пробудятся они новыми, собственные тела
будут для них чуждыми - особого рода перевоплощение. Именно для этих богов
и поддерживали огонь в каменных чашах, пламя Зла, бывшее для Городов лишь
сигнальным костром. У каждого Города имелось собственное божество. Здесь,
в Эзланне, оно носило имя Уастис.
Закончив, наконец, читать изукрашенные книги, я молча сидела у
большого окна башенного дворца. Я ничего не видела сквозь радужный
хрусталь с мерцающим на его цветах пламенем светильника; лунный свет
снаружи превращал оконные стекла в тюрьму.
Три дня я почти ничего не делала, кроме как читала и впитывала
ощущения этого места. Даже мой отдых - прогулки по необыкновенным садам,
игра в "Замки" - был частью моего обучения. И вот внезапно и в первый раз
я осознала, что эти невероятные вещи реальны и истинны. Даже ожидаемая
богиня, и та явилась.
Вазкор стоял по другую сторону длинной комнаты, темный и неподвижный
на фоне пустого овала очага, где все еще подергивало языками слабое
бледное пламя.
- Итак, ты теперь немного понимаешь, - сказал он мне.
- Немного. Но чего хочешь ты, Вазкор?
Он пожал плечами.
- Нельзя ограничивать мыслящий мозг, богиня. Откуда я знаю? Мне
известно лишь то, чего я хочу в настоящее время, и ты поможешь мне
добиться этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176