- Мазлек, найди мне верховую лошадь и какую-нибудь подходящую для
меня мужскую одежду, чтобы я могла ехать верхом.
Он выглядел пораженным.
- Но, богиня... - он заколебался. А затем сказал: - тогда придется
доставать одежду мальчика... И понимает ли богиня, какой стоит холод?
Несмотря на колебания, одежду принесли: простая, черная и чистая, но
поношенная. Я натянула легины, тунику до колен с разрезами по бокам и
сапоги. Когда я затягивала пояс и мне пришлось проколоть новую дырочку для
пряжки, мне вдруг с неожиданной болью вспомнилось, как я надела в ущелье
одежду мальчишки-разбойника при Дараке. Мазлек принес и плащ, тоже черный,
но с подкладкой из чистого серого меха какого-то животного - вернее,
шкурок нескольких животных, так как я различала по меткам и сочленениям,
где они соединялись. Я подсчитала шкурки, чтобы знать, когда поеду,
сколько смертей, двенадцать или четырнадцать, согревают меня. На руки я
натянула собственные перчатки, расшитые золотом. Они и золотая маска,
несомненно, выглядели совершенно не соответствующими моему новому наряду.
Снаружи ждала вороная кобыла. Мне выбрали очень послушную и
благонравную. Откуда ж им знать, что в лесу с Маггуром я скакала на
бешеных бурых лошадях.
Я легко перемахнула в седло, вызвав огромное удивление. Меня
взволновала возможность снова почувствовать между бедер живое существо, то
явление, которое, кажется, всегда пробуждает сексуальное воображение, а на
самом деле означает, по крайней мере для меня, своего рода стихийную
свободу. Я знала молодцов Дарака, которые были "едины" со своими лошадьми,
и я отлично понимаю, что они имели в виду, хотя у меня не было
коня-напарника. Я нагнулась к шее кобылы, погладила ее и, подняв голову,
увидела через разделявшие нас полуразобранные ряды палаток Вазкора. Он
сразу же повернулся и что-то сказал воину, который немедля побежал ко мне.
- Богиня, - обратился ко мне гонец, - Вазкор Джавховор спрашивает,
нельзя ли ему поговорить с тобой.
Меня сильно позабавило почтение, которое он проявлял на людях -
потому что иначе не мог.
- Конечно, - согласилась я и, повернув лошадь, неторопливо подъехала
к нему. Со всех сторон, разинув рты, глазели на меня пораженные солдаты.
Даже некоторые из хуторян обратили в мою сторону свои бессмысленные лица и
смотрели, продолжая сидеть и жевать хлеб.
- Ну, Вазкор, - осведомилась я, глядя на него на сей раз сверху вниз
- мелочь, но довольно приятная.
- Не соблаговолит ли богиня зайти ко мне в шатер? - спросил он.
- Соблаговолит, - снизошла я.
Он подставил руку, чтобы помочь мне спешиться, но я легко спрыгнула и
первой вошла в шатер. Я не бывала в нем раньше, но оказалось, что шатер
внутри был таким же черным и аскетическим, как и снаружи, с несколькими
горящими светильниками, жаровней и столом из черного дерева, аккуратно
заставленным картами и различными военными атрибутами. Полог закрылся, и
стало очень темно, хотя светильники горели.
- Богиня, - сказал он. - Я бы настоятельно рекомендовал тебе
продолжать путь так же, как и раньше, - в карете.
- Вазкор, - отпарировала я. - Я бы настоятельно рекомендовала тебе не
рекомендовать мне.
- Ты должна понять, - резко сказал он, - что быть богиней - означает
быть связанной определенными правилами соблюдения достоинства. Появившись
верхом в этой неприглядной одежде, ты уничтожишь собственный образ.
- Я ездила верхом много раз. Падение мне не грозит. А если ты
возражаешь против моей одежды, то найди кого нибудь, кто сможет изготовить
мне одежду для верховой езды, которая не вызовет у тебя возражений,
конечно, при условии, что в наряд этот не будет входить юбка.
Он был в маске. Стоя неподвижно как камень, он сказал:
- Это очень глупо с твоей стороны. Твоя глупость может перевесить
твою полезность для меня.
Его голос казался лишенным эмоций и очень спокойным. По телу у меня
невольно пробежал холодок, и я поняла, что все еще боюсь его. Однако что
он мог мне сделать такого, что не исправится и не исцелится? Наверное, во
мне больше говорило желание страшиться его, чем настоящий страх. И я
освободилась от страха.
- Брат, - сказала я, откликаясь на то родство, которое он использовал
в обращении ко мне. - Мы не должны ссориться из-за таких пустяков. Я буду
действовать, как мне нравится, а ты будешь действовать, как нравится тебе,
и пока нам обоим выгодно помогать друг другу, мы так и будем делать. Ты не
можешь приехать в За без Уастис.
Возникло короткое молчание. Затем он сказал:
- Вечером я пришлю к тебе портного. На том и порешим.
Это было поражением для него, но все же оно слегка меня тревожило.
Я вышла, снова вскочила в седло и поехала во главе своей стражи в
сопровождении Мазлека, оставив карету своим женщинам с их дурацкой
болтовней.

С лошади мертвый белый мир выглядел не столь уж чужим. Один раз с
криками пролетела стая птиц, направляясь на восток.
Вечером пришел портной с испуганной женщиной - подогнать мне одежду.
Я теперь носила тонкую черную шерсть, бархатную черную тунику с разрезами
и золотыми полосами. На сапогах сверкали золотые пряжки; на подкладку
плаща пошел мех белого медведя, почти неотличимый от моих волос.
К концу двенадцатого дня мы проехали через деревню темнокожих,
сгрудившуюся вокруг замерзшего водопада среди каких-то скал. Мужчины
кололи лед на воду, но, как я помнила, женщин, животных и детей где-то
спрятали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176