Кипя от бессильной злости, Миаль развернулся на пятках, шагнул прочь Ч и
с размаху врезался в дерево.
Потирая ушибленное место, он шел вдоль края лощины, пока не оказался дост
аточно далеко, чтобы Дро не мог его видеть. Менестрель опустился на землю
около большого валуна, создававшего немного укрытия и придававшего нем
ного уверенности. Он обнял свой загадочный инструмент и свернулся калач
иком. Земля становилась все более холодной и такой безмолвной, что это да
же завораживало.
Так он лежал, маленький и одинокий в бескрайней ночи, придумывая, какую ре
зкость сказать в ответ Парлу Дро, и ругал себя и свою стезю за все беды, что
обрушивала на него жизнь.
Когда он уснул, ему приснилось, что глиняный пес, подарок Синнабар, выбрал
ся из его кармана и принялся лаять и резвиться на лугу. Песик бегал и прыга
л, пока случайно не наскочил на камень. Красная кровь потекла из глиняног
о тельца, и Миаль разрыдался во сне. В поисках утешения его руки нащупали с
труны и стали наигрывать мелодию. Это была та самая песня, которую он сочи
нил для Сидди Собан.
Если бы Парла Дро мучила совесть, он мог бы утешаться тем, что безумный мен
естрель, скорее всего, не ушел дальше, чем на сотню футов. Но Дро был не из те
х, кто склонен испытывать угрызения совести. С тринадцати до пятнадцати
лет он ходил по самым разным краям и дорогам, нанимаясь то пастухом, то бат
раком на ферму, то носильщиком, то охранником каравана, и выработал свои с
обственные способы выживания. У Миаля Лемьяля, судя по всему, жизнь была н
е менее тяжелая, опасная и саморазрушительная. Его способы оставаться жи
вым отличались от тех, которыми пользовался Парл Дро, однако работали. Др
о относился к способностям Миаля с куда большим уважением, чем мог предп
оложить музыкант. А времени у него оставалось куда меньше, чем в самых стр
ашных подозрениях Миаля. Не то чтобы он настолько не мог терпеть менестр
еля, но у Дро давно вошло в привычку держаться подальше от людей. Порой он
изменял этой привычке Ч на день или на ночь, время от времени. Но путешест
вовать он привык в одиночестве. Привык, что никто не смотрит на него, тольк
о он сам Ч безжалостно и непримиримо.
В пятнадцать лет, когда он еще не вполне потерял способность некоторое в
ремя поддерживать компанию и непомерно напиваться, Парл Дро поспорил на
фунт серебра, что проведет ночь в амбаре, где водился призрак. Временами о
н делал подобные вещи ради денег, хотя и без взращенного позже презрения.
Все эти два года нечто в его душе отчаянно не хотело признавать, что ночь,
когда Шелковинка вернулась к нему под обугленной яблоней, была на самом
деле. В свои пятнадцать лет он не верил в призраков.
Парл разлегся на соломе, время от времени прикладываясь к бурдюку, котор
ым снабдили его спорщики, в слабом свете масляной лампы Ч им не удалось п
одбить его сидеть всю ночь в темноте. Перед самым закатом хозяева показа
ли ему место, где призрак возникал из ниоткуда. И еще они показали Парлу об
угленную перчатку, прибитую к полу. Обнаружив некоторые познания, они ты
кали пальцами в перчатку и говорили: «Вот почему оно приходит». Кто-то рас
сказал, как однажды некий человек пытался уничтожить перчатку, бросив ее
в костер. Но как только пламя опалило ее большой палец, тому человеку стал
о смертельно плохо, и он вытащил перчатку из огня, прежде чем сам понял, чт
о делает. Теперь они хвастались, что у них в амбаре обитает неупокоенный. П
оследний человек, согласившийся на этот спор, уверяли они Парла, наутро в
ышел отсюда совершенно безумным. Парл кивал и улыбался. Он думал, что его р
азыграют, но не ждал ничего сверхъестественного. Валяясь на соломе, он ду
мал о мешке серебра, который, как он себя убедил, очень ему пригодится, и не
обращал внимания на запах страха, пропитавший весь амбар. А в полночь яви
лся призрак.
В нем не осталось ничего человеческого, хотя он уже был объемным и не прох
одил сквозь предметы. Его тело было таким, каким сделала его смерть, что бы
ло необычно, а в данном случае еще и на редкость отвратительно, потому что
убийцы разрубили его на куски. Он явился из воздуха, визжа от боли, Ч кожа
свисает клочьями, глаза выколоты.
Первым побуждением Парла, как всякого человека на его месте, было Ч бежа
ть сломя голову. Но что-то его не пустило. Он обнаружил что бредет, шатаясь,
к тому месту, где лежала перчатка. Ужасное, визжащее, безглазое создание в
слепую двинулось за ним. Но за миг до того, как призрак на него наткнулся, П
арл швырнул бурдюк, который все это время держал в руках, в свисающую с гво
здя лампу.
Стекло разлетелось вдребезги, горящее масло и вино выплеснулось на соло
му. В несколько секунд огонь объял амбар, дым и гул пламени заполнили его.
Неупокоенный, которому удалось схватить юношу, кричал и прижимал его к с
воим отвратительным ранам, из которых продолжала течь кровь. Парл мог сг
ореть заодно со связующей перчаткой, если бы не его необычайная внутренн
яя сила. До поры до времени она оставалась скрытой, хотя была в нем сильнее
, чем телесная мощь, чем рассудок, чем голод, страсть, самомнение или страх.
В ту ночь лишь благодаря этой силе ему удалось отпихнуть от себя воющего
и рычащего мертвеца.
Несколькими мгновениями позже вспыхнула перчатка, и вопли неупокоенно
го стихли. Сведенные судорогой черты безглазого лица вдруг разгладилис
ь, словно ушла беспощадно терзавшая его боль. Он стал прозрачным и растая
л, как дым. А Парл Дро вылетел из амбара и нырнул в подлесок, как такса в лись
ю нору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63