Это бы выглядело более чем странно! Такою это было бы бесцеремонностью, так граничило бы с неуважением к миссис Рашуот, чьи манеры являют образец столь превосходного воспитания и внимательности, что по сравненью с нею она, миссис Норрис, чувствует себя сущей невежею. Тетушка Норрис не питала ни малейшей привязанности к Фанни, не было у нее и желания чем-нибудь порадовать племянницу, но на сей раз она противоречила Эдмунду скорее из пристрастия к своему прожекту, единственно потому, что не кто-нибудь, а она его замыслила. Ей казалось, что она устроила все как нельзя лучше и все перемены будут только к худшему. Поэтому когда Эдмунд, дождавшись минуты, чтоб она замолчала, сказал в ответ, что ей не надобно беспокоиться насчет миссис Рашуот, потому что, идя с нею через прихожую, он упомянул о мисс Прайс, которая, возможно, тоже поедет, и немедля получил для кузины весьма любезное приглашение, миссис Норрис была слишком раздосадована, чтобы охотно покориться, и только и сказала:
— Хорошо, прекрасно, как тебе угодно, поступай по-своему, мне все равно.
— По-моему, это неслыханно, чтоб ты остался дома вместо Фанни, — сказала Мария.
— Она, без сомнения, должна быть тебе очень признательна, — прибавила Джулия, поспешно выходя из комнаты с сознанием, что надо бы самой остаться дома.
— Фанни будет благодарна в той мере, в какой требует случай, — только и сказал Эдмунд, и на том разговор кончился.
Когда Фанни об этом узнала, благодарность ее много превзошла удовольствие. Она ощущала доброту Эдмунда со всей свойственной ей впечатлительностию и даже глубже, чем он мог вообразить, не подозревая о ее нежной привязанности к нему; но ей было больно оттого, что ради нее он отказался хотя бы от малого, да и
без него возможность увидеть Созертон была ей не в радость.
При следующей встрече двух мэнсфилдских семейств в предполагаемую поездку были внесены еще изменения, да такие, которые встречены были всеобщим одобрением. Миссис Грант вызвалась составить компанию леди Бертрам вместо сына, а доктор Грант должен будет присоединиться к ним за обедом. Леди Бертрам была весьма довольна этой переменою, а молодые девицы вновь пришли в прекрасное расположение духа. Даже Эдмунд был явно благодарен, что все устроилось так, чтоб он мог принять участие в поездке; и миссис Норрис тоже сочла, что это прекрасная мысль, она и сама до этого додумалась и только хотела высказать вслух, но ее опередила миссис Грант.
В среду день выдался прекрасный, и вскоре после завтрака прибыло ландо, Крофорд привез сестер; к тому времени все были уже готовы, теперь оставалось только миссис Грант выйти из экипажа, а остальным занять места. Всем местам место, предмет всеобщей зависти, самое почетное сиденье осталось свободным. Кому выпадет счастливый жребий его занять? Пока сестры Бертрам размышляли, как верней, да еще изобразив это так, будто делаешь другим одолженье, сохранить его за собою, сомнения разрешила миссис Грант, которая, выходя из ландо, сказала:
— Вас пятеро, значит, одной лучше сесть с Генри, а ведь вы, Джулия, недавно говорили, что хотели бы научиться править лошадьми, так вот, по-моему, для вас подходящий случай взять урок.
Как повезло Джулии! Как не повезло Марии! Первая вмиг оказалась на козлах, вторая, хмурая и разобиженная, заняла место внутри; и экипаж тронулся, сопровождаемый добрыми пожеланиями двух оставшихся дам и лаем мопса, которого хозяйка держала в объятиях.
Дорога пролегала по приятной местности, и Фанни, которая в своих прогулках верхом особенно не отдалялась от дому, скоро с великой радостью уже смотрела на все то, чего не видела прежде, и любовалась открывающейся ей красотою. Во время беседы к ней обращались не часто, да ей этого и не хотелось. Собственные мысли и раздумья были по обыкновению лучшими ее собеседниками, и, замечая новые окрестности, коттеджи, стада, ребятишек, направление дорог, разницу в почвах, хороши ли хлеба и травы, она находила в том развлечение, которое могло стать отраднее единственно, если б она могла поделиться своими чувствами с Эдмундом. Только в этом и было у ней сходство с молодой особой, которая сидела рядом; во всем, кроме расположения к Эдмунду, мисс Крофорд ничуть на нее не походила. Совсем у ней не было присущей Фанни тонкости вкуса, ума, чувств; она едва замечала природу, неодушевленную природу; весь ее интерес был устремлен на людей, а склонность она имела к тому, что ярко и весело. Однако, глядя назад, на Эдмунда, когда дорога не петляла или, если он догонял их, когда дорога шла круто вверх, девицы были единодушны, и не раз в один и тот же миг восклицали «а вот и он».
Первые семь миль мисс Бертрам едва ли было чем утешиться; взгляд ее постоянно упирался в Крофорда и Джулию, которые сидели бок о бок и превесело без умолку болтали; и, видя его выразительный профиль, когда он с улыбкою поворачивался к сестре, или слыша ее смех, Мария неизменно испытывала досаду, которую из чувства приличия ей удавалось лишь слегка притушить. Когда Джулия оборачивалась, на лице у ней было написано удовольствие, и всякий раз, как она заговаривала с ними, ясно было, что она в наилучшем настроении — с ее места открывается очаровательный вид на окрестности, ей хотелось бы, чтобы они все могли им полюбоваться, и т. д. — но поменяться местами она предложила единственный раз, когда они достигли вершины пологого холма. Слова ее: «Ах, какой отсюда открывается прекрасный вид! Я бы хотела, чтоб вы сели на мое место, но, как бы я вас ни уговаривала, боюсь, вы не согласитесь» — обращены были к мисс Крофорд и прозвучали не слишком настойчиво, а не успела еще мисс Крофорд толком ответить, как экипаж опять покатил с большой скоростью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157