Ну, уж я не стану вам на них наговаривать. И правду сказать, они нас отправили в собственном экипаже, чего я, признаюсь, и не ожидала. Я-то страх как боялась, что ваша сестрица потребует назад рабочие шкатулочки, которые подарила нам чуть не накануне. Однако про них и не упомянули, а я свою припрятала, чтобы она никому на глаза не попалась. Эдвард говорит, у него в Оксфорде дела и он должен поехать туда на время, а потом, как только подыщет епископа, так и будет посвящен в сан. Хотела бы я знать, в каком приходе ему сыщется место младшего священника? Господи помилуй, — продолжала она, захихикав, — голову прозакладываю, я знаю, что скажут мои кузины, когда узнают. Они скажут, чтобы я поскорее отписала доктору: пусть похлопочет за Эдварда в приходе, где он сейчас поселился. От них другого и не жди, только я на такое ни за что на свете не решусь, «Фи! — отвечу, — да как вам такое в голову прийти могло? Стану я доктору писать, как бы не так!»
— Что же, — заметила Элинор, — всегда полезно приготовиться к худшему. Ответа им вам, во всяком случае, придумывать не придется.
Мисс Стил намеревалась продолжать, но, увидев, что к ним приближаются ее спутники, воскликнула:
— А! Вон и Ричардсоны. Я бы вам много еще чего порассказала, да только они меня ждут. Очень благородные люди, можете мне поверить. Он деньги так и гребет, и они свой выезд держат. У меня нет времени самой поговорить с миссис Дженнингс, так вы уж передайте ей, будьте добреньки, как я рада, что она на нас сердца не держит, и леди Мидлтон тоже. И если вам с вашей сестрицей понадобится куда уехать, а миссис Дженнингс одна оставаться не пожелает, так, натурально, мы счастливы будем погостить у нее, сколько ей захочется. Леди Мидлтон, пожалуй, в этом сезоне нас уж больше не пригласит. Так до свидания. Жалко, мисс Марианны тут не было. Кланяйтесь ей от меня. А-а! Да на вас ваш муслин в горошек. И как это вы не боитесь порвать его об ветки?
И выразив это опасение, она только успела попрощаться с миссис Дженнингс, как миссис Ричардсон позвала ее, и Элинор получила новую пищу для размышлений, хотя почти все, что ей пришлось услышать, она заранее предвидела, а об остальном догадывалась. Как она и предполагала, брак Эдварда с Люси был настолько же твердо решен, насколько неопределенным оставалось время их свадьбы — в полном согласии с ее умозаключениями все зависело от того, когда он получит приход, на что пока надежды, казалось, не было никакой.
Едва они сели в карету, как миссис Дженнингс приготовилась слушать новости, но Элинор не хотелось передавать дальше подробности, сообщенные ей особой, которая узнала их самым недостойным образом, и она ограничилась кратким изложением того, что, по ее мнению, сама Люси поспешила бы предать огласке ради собственной чести. Она сказала только, что помолвку они не расторгают, а затем объяснила,, как они надеются приблизить счастливую развязку. На что миссис Дженнингс, естественно, ответила следующее:
— Решили обождать, пока он получит приход! Ну, мы все знаем, чем это кончится. Подождут-подождут да через год и согласятся на место младшего священника с жалованием фунтов пятьдесят в год вдобавок к процентам от его двух тысяч и тем крохам, какие сумеют уделить ей мистер Стил и мистер Прэтт. И пойдет у них прибавление семейства каждый год! Помилуй их Боже! Ну и бедны же они будут. Надо поглядеть, какая у меня для них мебель найдется... Две горничные и два лакея, как бы не так! Что бы я там прежде ни говорила. Нет-нет, им нужна служанка покрепче для всей черной работы. А сестра Бетти им теперь не подойдет!
На следующее утро почта за два пенни доставила Элинор письмо от самой Люси.
«Бартлетовские Дома, март.
Уповаю, моя милая мисс Дэшвуд простит меня за вольность, что я ей пишу. Но я знаю, из дружбы ко мне вам будет приятно услышать такие добрые вести обо мне и моем дорогом Эдварде, после всех бед, какие нас постигли, а потому не буду больше просить извинения, но продолжу, что, слава богу, мы, хотя и ужасно перестрадали, теперь спокойны и так счастливы взаимной нашей любовью, как должны быть всегда. Мы перенесли тяжкие испытания, претерпели злые гонения, но тем не менее полны признательности ко многим друзьям, и в их числе к вам, чью великую доброту я всегда буду помнить с благодарностью, как и Эдвард, которому я про нее рассказала. Полагаю, вы, как и дражайшая миссис Дженнингс, будете довольны узнать, что вчера днем я провела с ним два счастливых часа: он ничего слышать не желал о нашей разлуке, как настойчиво я, полагая в этом мой долг, ни уговаривала его вернуть мне слово благоразумия ради, и, дай он только согласие, тут же простилась бы с ним навсегда. Но он сказал, что ни за что этого не сделает, что готов терпеть материнский гнев, лишь бы мое сердце было ему отдано. Натурально, будущее у нас не блестящее, но мы можем лишь ждать и уповать на лучшее. Он вскоре примет сан и, будет в вашей власти рекомендовать его какой-нибудь персоне, в чьем распоряжении окажется вакантный приход, я верю, вы про нас не забудете, и дражайшая миссис Дженнингс, льщу себя надеждой, замолвит о нас словечко сэру Джону, или мистеру Палмеру, или еще кому-нибудь из своих друзей, кто мог бы нас облагодетельствовать. Бедная Анна, что говорить, очень виновата, но она хотела сделать как лучше, а потому я промолчу. Уповаю, миссис Дженнингс не сочтет за большой труд навестить нас, ежели как-нибудь утром окажется в этом стороне. Уж такая бы это была снисходительность! А родственники мои почтут за большую честь познакомиться с ней. Листок напоминает мне, что пора кончать, и потому прошу вас передать мою почтительную благодарность и поклон ей, и сэру Джону, и леди Мидлтон, и прелестным деткам, когда вам случится их увидеть, а также нежный привет мисс Марианне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115