- Теперь это уже не проблема, - небрежно махнула она рукой. - Слышал о гербалайфе?
- О чем? - разом спросили Денис и Женя.
- Восточное средство, - загадочно обронила Надя. - Восточные травы...
Щуря глаза, не притрагиваясь к рагу, она рассказывала о таинственном гербалайфе, а Женя с беспокойством думал, как же она успеет к себе на дачу: ведь уже поздно. Но Надя, будто не ощущая течения времени, все говорила и говорила... Осоловевший от вина и рагу, а больше от женской безудержной болтовни, Денис вдруг зевнул. И тут же смутился.
- Оставайтесь у нас ночевать, тетя Надя, - вежливо сказал он. - Поздно уже, темно.
Надя бросила на Женю вопросительный взгляд.
- Конечно, - поддержал сына Женя. - Мы постелим тебе на диване. Разве можно в такую темень ехать за город?
- Я и не собиралась! - расхохоталась Надя, и Женя внезапно почувствовал себя дураком.
"Что она этим хочет сказать?" - маялся он тяжелым недоумением, пока Денис мыл посуду, а Надя, грозя ему пальчиком, требовала, чтобы он никогда - "никогда, слышишь?" - не смел называть ее "тетей".
- В Америке все зовут друг друга по именам, - говорила она. - Никаких там "тетей", никаких этих наших отчеств. Это же гораздо проще!
Денис сонно кивал, со всем соглашаясь. "Далась им эта Америка", сдерживал зевок Женя: все-таки день у него выдался напряженный. Радостный, полный тепла и света, но напряженный. Да и выпил в институте порядочно.
- Ну, давайте стелиться, - встал он, прерывая поток слов. - Разложи, Дениска, диван, а я принесу белье.
- Да, пора! - встала Надя и скрылась в ванной. Вышла в розовом Лерином халатике, который, надо признать, очень шел к ее черным глазам.
- Можно? - лукаво спросила она.
- Конечно! - воскликнул Денис; Женя молча кивнул.
Что-то неправильное, нехорошее было во всем - в тапочках, рагу, Лерином любимом халате, - только он никак не мог понять, что именно.
"В конце концов, ничего особенного, - успокаивал себя Женя, лежа в постели и тщетно стараясь заснуть. - Давняя подруга, и это естественно... Лера с Дениской сто раз у нее ночевали..." Да, но ведь не он! А теперь она лежит там, за стенкой, и он боится лишний раз повернуться и стесняется встать и пройти в туалет.
О Господи, какой долгий, перепутанный день! Темная, предрассветная Москва, и он, вместе с народом, едущим на работу, мчится в стремительном поезде к Тане. Там, у Тани, слетает все наносное, неважное и ненужное, и он становится самим собой - молодым, счастливым, уверенным. Таким приезжает в институт, таким оживленно оппонирует Диме, пьет вместе со всеми вино - "За удачу, за докторскую - Димка, не подведи!" - звонит Тане и говорит ей слова любви, едет домой, счастливо опустошенным, мечтая о ванне и сне, а дома новый сюжет. И опять застолье, опять вино, разговоры, и черные, вызывающие глаза сверлят ему душу. Бедные женщины! Ничего-то они не в силах забыть даже несостоявшийся детский роман столетней давности.
- Встал? - встретила его утром Надя. - Завтрак давно на столе.
- А Денис? - огляделся по сторонам Женя, словно сын мог где-нибудь спрятаться.
- Убежал! - деловито доложила Надя, бросая в тостер аккуратно нарезанные ломтики хлеба; перламутром переливались длинные ногти. - У него зачет, ты что, забыл? Уж эти мне папаши...
- Ах, зачет... - промямлил Женя и скрылся в ванной.
"Что за черт? - злился он, умываясь. - Почему она здесь командует как у себя дома! И опять в Леркином халате, наглая баба!" Смутное беспокойство томило его, досада, что-то похожее на страх, острое ощущение, что они совсем одни в доме. "Да нет, глупости", - отмахнулся Женя от дурацких, ни на чем не основанных подозрений и вышел из ванной.
- Наконец-то! - с веселым негодованием воскликнула Надя. - Остынут же гренки!
Пришлось сесть за стол. Аппетитные гренки, яичница с луком смягчили податливое мужское сердце.
- Поедем к Лерочке вместе? - предложила Надя. - Вот обрадуется!
- Там карантин... - пробормотал Женя.
- Чепуха! - энергично махнула рукой Надя. - Конечно, не сейчас - пока еще рано, - но часа в три-четыре.
Женя машинально взглянул на часы. Еще только одиннадцать. Не собирается же она сидеть тут полдня? И опять Надя прочла его мысли.
- А у меня к тебе дело! - Черные глаза смотрели ему прямо в душу и, казалось, видели Женю насквозь. - Я уже говорила с Леркой...
- О чем? - мгновенно насторожился Женя.
- О том, как вам выжить, - спокойно объяснила Надя. - Лерке теперь ведь не до уроков, верно?
Он и сам так думал - никаких уроков, но было невыносимо слышать это от Нади.
- Как-нибудь проживем, - нахмурился, закрывая тему, Женя.
Но это он так решил, не Надя.
- "Как-нибудь" - не получится, - усмехнулась она. - Лекарства нынче дороги, сердечные - вдвойне.
"Тебе-то какое дело?" - кричало все в Жене, но не мог же он наброситься на ни в чем не повинную женщину, да еще подругу жены? А Надя даже не замечала его едва сдерживаемого бешенства.
- Значит, так, - энергично продолжала она. - Живу я теперь в Москве Лерка не говорила? - а дачу сдала. И знаешь, почему я пошла на эту славную рокировку?
- Почему? - повторил ключевое слово Женя, подавив беспомощное негодование: как его обвели вокруг пальца! Он-то думал, поздно ехать на дачу! Какого черта, в самом деле, она осталась тут ночевать?
Возмущенный и озадаченный, он почти не слушал, что там говорит Надя возбужденно, азартно - про свою новую жизнь.
- Продаю, покупаю контейнерами! Пристроилась под бочок к Детскому фонду - ну, понимаешь, чтоб не платить налоги. Кое-кому, конечно, приходится отстегивать, так ведь не сравнить...
- Ты стоишь за прилавком? - грустно спросил Женя.
- Еще чего! - возмутилась Надя. - Ты, как я погляжу, меня и не слушаешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125