Что это? Ручка? — Почему вы послали весть?— Вы разобрались в ней?Он помолчал.— Не непосредственно и не сразу. Мы узнали про нее сегодня утром, когда допрашивали… как это сказать? Ваших товарищей или компатриотов? Ваших сослуживцев? Мы уже приняли меры, мэм. Ваша весть говорила об уме и, по-моему, о мужестве. Но была бесполезной.— Тогда почему вы потребовали моей выдачи, если ни? чего о ней не знали?— Вы женщина. Я подумал, что вам может грозить опасность. Я предполагал, что человеки обойдутся с вами без уважения.Он бросил полоску на стол и откинулся в кресле.— Я говорю это не в знак неуважения, но почему ваша раса вручает власть клиническим идиотам? И как могли эти плоды непродуманного осеменения вообразить — хотя бы на момент — что я поверю их сказке? Ники отправился в океан на катере с человеком и с женщиной? Зачем?— Я им сказала, что этот номер не пройдет.Он нахмурился.— Я не понял.— Я им сказала, что их выдумка неправдоподобна.— Вы были правы. Разумеется, мы сделали вид, будто поверили. Нам же надо было вернуться на нашу базу, а эти поразительные дураки поверили нашему притворству. Они дали нам улететь? — Он и говорил и выглядел так, словно негодовал. Но затем успокоился, она заметила, что его плечи чуть расслабились, пушистая серая рука потянулась за металлической полоской.— Почему вы послали эту весть?Анна помолчала, стараясь точно вспомнить свои побуждения.— Мне нравится Никлас и не слишком нравятся сотрудники военной разведки. Они вынудили меня работать на них. Это было нестерпимо. И я видела Ника у них. Он был испуган. По-моему, я никогда ни у кого не видела подобного страха. Один из них назвал Ника трусом. Я с этим не согласилась. Я подумала: он знает их и знает, что они с ним сделают. Что-то по-настоящему ужасное.Первозащитник задумался. Да? Правильно ли она толкует его выражение?— Вы правы. Ники не трус. Ха! Безобразное слово. Но вы могли не понять того, что видели. Они собирались допрашивать его, мэм. И он знал это. Сомнений быть не могло. А он не любит допросов.Он вновь задумчиво умолк, потом положил руки на стол перед собой. У нее возникло ощущение, что он принял какое-то решение.— Когда мы захватили его двадцать лет назад, то в первый раз увидели врага, который свободно говорил на нашем языке. Мы знали, что он способен понимать наши вопросы, а мы способны понять его ответы. Нам представился неповторимый шанс получить большое количество точной информации. Ники был незаменим. Мы не могли экспериментировать с ним. Мы должны были… как это сказать? Вести игру наверняка. Мы вынуждены были применить старейший, проверенный, самый безопасный метод допроса. Вспомните, как давно это было! Теперь у нас есть наркотические препараты, которые не позволяют вам лгать или уклоняться от прямого ответа. Теперь у нас есть приборы, которые покажут, говорит человек правду или лжет.Он сделал паузу.— Но тогда ничем этим мы не располагали, а о человеческой физиологии знали очень мало. — Он чуть-чуть замялся. — Мы применили боль. Это просто. Это надежно. Это великое универсальное средство.Ее начало подташнивать, и хвархат стал казаться все более и более не сходным с человеком. Словно она вновь увидела потрясающую сцену преображения из «Возвращения человека-волка», когда Льюис Ибрагим превратился — у самой рампы, на глазах у зрителей — в мохнатое чудовище.А мягкий голос продолжал:— Он быстро отозвался на наши методы, и мы получили много информации. По большей части новой и не поддающейся проверке. Но кое-что проверить мы смогли и обнаружили, что он лгал. Так что нам пришлось опять его допросить, но, проверяя новые ответы, мы находили новую ложь. Прошло много времени, прежде чем мы убедились, что добрались до правды. И в какой-то момент Ники начал интересовать нас больше получения информации. Мы хотели проверить, сколько еще он сможет выдержать и что испробует в следующий раз. Мы говорили друг другу, что получаем ценные сведения о человеческой психологии.Он помолчал, глядя на инструмент в своей руке — длинную узкую полоску металла.— Наконец мы прекратили. Думаю, мы извлекли почти все, что он мог сказать, но я не вполне уверен. Лучшего лжеца, чем он, я не знаю. Но до сих пор ему снятся допросы. Иногда, проснувшись, он не понимает, где находится. Глаза у него открыты, но он остается в своем сне и полон страха. Я должен… как это сказать?.. уговаривать его. Мостить словами дорожку, которая возвратит его к реальности.— Вы говорите так, словно присутствовали при том, как это все происходило.— Двадцать лет назад? Когда Ники допрашивали? Да, я там был. Меня всегда интересовало человеческое существо.Ей почудилось, что она стоит на краю пропасти и, взглянув вниз, увидит извивающееся во тьме нечто. Увидит? Черт! Она уже смотрит вниз. Что в мире… что во вселенной может связывать этих двоих? Пожалуй, она предпочтет не знать.— Почти всегда я понимаю выражение человеческих лиц, — сказал первозащитник. — Вы кажетесь расстроенной. Но так и следует. Вы вмешались в борьбу мужчин. И тем самым вызвали проблему и создали обязательство. Проблема заключается в том, что вы поставили под угрозу свое положение среди своих. Пытаясь помочь Ники. Это создает то, что ваши люди, которые как будто думают только о размножении и рыночной деятельности, назвали бы задолженностью. Мои люди назвали бы это… — Он умолк, его синие глаза были устремлены вдаль. Странно, что она способна определить, когда эти пугающие длинные зрачки смотрят сквозь нее. — …назвали бы взаимным обязательством. Это достаточно точный перевод. Или, мне следовало бы сказать, что ваше действие, возможно, создало обязательство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100