— Поосторожнее, — сказал генерал по-эттински.— Чего вы хотите? — спросила она у старухи.— Мы хотим, чтобы ты молчала. Не говори про это ничего другим человекам.— Обещать я не могу, — сказала Анна. — Если меня заберет военная разведка, я расскажу все, что мне известно.— Жаль, что она не мужчина, — заметила старуха, когда услышала перевод. — Несчастный случай, и все.— Но не с женщиной же, матушка! — поторопилась сказать Эттин Сей.— Я еще не впала в слабоумие и знаю правила достойного поведения.Вмешалась Эттин Пер.— Нам придется устроить так, чтобы вы пока остались тут. Если вы пойдете нам навстречу, это будет можно организовать. Мы будем настаивать на прямых переговорах с вами.— И как долго? — спросила Анна.— Мы не знаем, — ответила Пер. — Но помните, положение очень опасное. Если вы откажетесь, Ники почти наверняка умрет, Эттин Гварху оттеснят назад. Человечеству придется иметь дело с сыном Лугалы и его омерзительной матерью. Если они возьмут на себя переговоры, война неизбежна. А Ники сказал вам, что человечество в ней не победит?Я перевел.— Ник? — сказала Анна.— Как вы можете меня спрашивать? Я ведь между молотом и наковальней, и мне трудно быть объективным.Она выжидающе промолчала, и генерал сказал:— Дело может обернуться менее скверно, чем предполагают мои тетки, но не думаю, что оно обернется хорошо, если на меня падет тень, а так и будет, стоит этой истории дойти до посторонних ушей.Гварха всегда так четко сознает свою важность!— Мы просим год или два, — сказала Эттин Сей по-английски. — Думаем, этого достаточно.— И вы просите, чтобы я действовала на вашей стороне против собственной расы? — сказала Анна.— Да, — ответила Эттин Сей.— Ники почти наверное прав, — сказал генерал. — Если начнется война, мы будем вынуждены объявить вас нелюдьми. Если вы люди, мы не сможем отступить от правил войны. Но вы несомненно их нарушите, и тогда нас ждет уничтожение. И не только здесь на периметре, это мы еще выдержали бы, но и в самом центре. И чтобы выжить, чтобы спасти наши родные очаги, нам придется вступить с вами в борьбу, точно с… — Последнее слово он произнес по-хварски.— Точно с вредным жучком, пожирающим посевы, — перевел я.— Мэм, поверьте, мы вас истребим, — сказал генерал. — Если у нас не будет иного выхода.— А какая альтернатива? — спросила Анна.Женщины переменили позы: устроились поудобнее, словно Гварха, когда он готовится порассуждать о морали. Только они собрались обговорить условия сделки.— Вопрос в том, что такое человеки, необходимо разрешить раз и навсегда, — сказала Эттин Пер. — И этот вопрос не для мужчин. Они еще никогда не решали, кто личность, а кто нет. Это всегда было исключительной обязанностью женщин. Мы осматриваем новорожденных и устанавливаем, станут они или не станут настоящими людьми. Мы обследуем заболевших и устанавливаем, сохранился ли в них истинный дух. Мы научились проникать за внешность. Мы владеем этими знаниями, но мужчины их лишены. И они никак не могут найти решение этого вопроса.— Мы поставим эту проблему перед Сплетением, — заявила Эттин Пер, — вдали от сына Лугалы. А женщина Лугалы пусть поспешит за нами. Дома мы сумеем с ней сладить.— И мы заберем с собой Ники, — добавила Эттин Сей по-английски.— Что-о? — воскликнул я.— Зачем? — спросил генерал.Ответила Эттин Пер.— Его нужно убрать с периметра и от человеков. Сам можешь понять, Гварха. И он наш первый впереди специалист по человечеству. Совершенно очевидно, что Сплетению понадобится проконсультироваться с ним. А потому он улетит с нами, и никто не удивится, а он будет у нас год под надзором.— Перевести все или частично? — спросил я.— Не надо, — сказала Эттин Петали и посмотрела на внука. — Другого выхода нет. Если будет решено, что он личность… Я ничего не обещаю, но мы постараемся найти способ отправить его сюда.— А если нет? — жестко спросил Гварха.— Не стоит заглядывать так далеко, — сказала Пер.Вероятно, меня усыпят точно собаку, заведшую привычку кусаться. Завлекательная мысль.— Что происходит? — спросила Анна.— Семейный спор.Генерал посмотрел на меня.— Ники…— Ты можешь предложить что-нибудь еще?— Нет.— Может быть, и к лучшему. Я уже столько лет тебе твержу, что головные все только портят. Может быть, женщины сумеют справиться.— Конечно, сумеем, — заявила старая дама.Пер наклонилась вперед.— Спроси женщину Переса, согласна ли она молчать и оставаться здесь, пока мы не уладим все дома.Я перевел.— А ваше мнение? — спросила Анна.— Соглашайтесь.— Хорошо. Я обещаю. Но если все уладится, я хочу быть первым после вас человеком, кто посетит родную планету хвархатов.Едва старая дама услышала, что соглашение достигнуто, она откинулась на спинку и словно съежилась. Внезапно она превратилась в мешок костей из седого меха. Великолепное вышитое платье теперь выглядело нелепо. Ее глаза закрылись.Дочери тревожно переглянулись.— Матушка? — сказала Пер.— Не хочешь ли вздремнуть? — спросила Апци.— Уберите этих людей — если они люди. Я сделала все, что могла.Мы ушли.Вейхар все еще ждал в коридоре. Генерал отослал его, и мы с Гвархой проводили Анну до ее комнат. У двери она остановилась и сказала:— Какой, на редкость, ужасный день!— Поблагодарите за него Никласа, — ответил генерал.— Нет, вы, правда, прекрасно говорите по-английски, — сказала она. — Я немножко выпью и лягу вздремнуть, как и ваша бабушка, которая, думается, мелет кости, чтобы печь себе хлеб.— Фи-фай! — вставил я.— Фо-фам! — докончила она и скрылась за дверью.— Что это значит? — спросил генерал.— Словечки из детской сказки и напоминание, что мы оба с Земли.Мы пошли по коридорам, и я рассказал ему про Джека, бобовый стебель и людоеда с его фи-фай-фо-фам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100