Это точно, – подтвердил Витор. – Ты же сама сказала, что мы должны быть друзьями. – Он протянул руку к золотистой прядке, выбившейся из узла на ее затылке. – Меня это вполне устраивает, – негромко произнес он, накручивая прядку на палец.
И в этом жесте, и в его чуть хрипловатом голосе было что-то волнующее, что-то притягивающее ее. Может, вместо того чтобы заставлять, он решил уговорить меня? – подумала Эшли. Ее охватила тревога. Витор д'Аркос умеет ухаживать. Хуже того, он прекрасно знает об этом. Но сейчас просто необходимо поддерживать с ним хорошие отношения.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросила Эшли, вспомнив, что решила вести себя непринужденно и что Томас надежно спрятан у себя в кроватке.
Витор с притворным недовольством приподнял брови.
Что-то ты сегодня слишком со мной любезна.
Просто подумала, что уставший путник опять может страдать от жажды.
Так и есть. Спасибо. Если хочешь сразу приступить к своей работе, я с удовольствием посижу у тебя в мастерской, – сказал Витор, когда они шли по дорожке.
Эшли покачала головой.
– Уже слишком поздно, сегодня я работать не буду.
– Счастливая! А вот меня в отеле дожидается целая гора бумаг. – Он скорчил гримасу. – Хотел просмотреть их в самолете, но так и не успел.
– В каком самолете? Спросила Эшли.
– Из Бразилии. Я прилетел в Лиссабон сегодня в полдень.
И отправился прямо сюда? – ахнула Эшли, проводя его в гостиную.
Ну, не сразу. – Витор опустился в кресло, потянулся и зевнул. – Сначала я заехал в офис, чтобы узнать, как идут дела.
Только сейчас Эшли заметила его осунувшееся лицо и темные круги под глазами.
Ты хоть поспал в самолете?
Да, вздремнул часок-другой, но нужно было заняться документами, так что… – Он устало пожал плечами.
Ты часто бываешь в Бразилии? – спросила Эшли уже из кухни и откупорила бутылку белого вина.
Ей никто не ответил, и, вернувшись в гостиную, она обнаружила, что Витор крепко спит, сидя в кресле.
Тихонько поставив стакан на столик, Эшли села на диван. Прядки темных волос упали ему на лоб, ресницы отбрасывали тень на щеки. Во сне Витор кажется совсем молодым и на удивление беззащитным, подумала она. И так похож на Томаса.
Эшли тяжело вздохнула. Даже простая порядочность требовала сказать Витору, что у него есть сын. Он имел на это право, она и так долго скрывала правду. Слишком долго. Но что будет, если он обо всем узнает? Официально признает малыша или предпочтет оставить все как есть? Одно дело – поиграть с ребенком пять минут, совсем другое – заботиться о нем всю жизнь.
Она отхлебнула вина. Если вдруг Витор проявит интерес к сыну, чем это может обернуться? – в тысячный раз мрачно подумала она. Согласится ли он оставить ей Томаса, попросит ли просто время от времени навещать его или же попытается контролировать жизнь ее – их – сына? А вдруг, узнав, что в жилах ребенка течет его кровь, захочет через суд отобрать у нее Томаса? Эшли непроизвольно сжала в руке стакан. Неужели он сможет выиграть такой процесс? Его адвокаты станут доказывать, что хотя она и заботливая, любящая мать, но необходимо учитывать и более существенные моменты. Например, материальное положение Витора. Миллионы, полученные им за победы в «Формуле-1», плюс те деньги, которые он зарабатывает сейчас, могут обеспечить Томасу роскошный дом и первоклассное образование. Ей же, пусть и не нищей, всегда придется считать каждое пенни.
Если Витор подаст в суд, то сделает это здесь, в Португалии, где она всего-навсего иностранка, а он пользуется влиянием и имеет большие связи. Эшли нахмурилась. Может, лучше продать ему дом и первым же рейсом вернуться в Англию? Может, там им с Томасом будет безопаснее? Она в задумчивости смотрела на свой стакан. Так много вопросов – и никаких ответов. Так много «если». Так много «но»… Ее охватило чувство обреченности. Со дня появления Томаса на свет она понимала, что обязана сообщить Витору о его отцовстве, и сейчас эта минута неумолимо приближалась. Врожденное чувство долга требовало, чтобы, несмотря на возможную опасность, она сказала правду.
– Что-то случилось?
Эшли подняла голову и увидела, что Витор проснулся и озабоченно смотрит на нее.
– Ничего, – поспешно отозвалась Эшли и смущенно улыбнулась. – Я думала о Томасе.
Поднявшись из кресла, Витор подошел и сел рядом.
Он что, заболел? – обеспокоено спросил он.
Нет-нет, малыш совершенно здоров, – заверила его Эшли.
Что же говорить дальше? – подумала она. Ее охватила паника. Что лучше: сказать вот так вдруг или ходить вокруг да около, пока он не догадается сам? Должен же он хоть раз задуматься о том, что между рождением Томаса и тем днем, когда они занимались любовью, прошло ровно девять месяцев?
– Нелегко одной растить ребенка, – заметил Витор. – Иногда, наверно, приходится несладко.
Да, бывает.
И теперь тебя тоже что-то беспокоит? Если бы он только знал, как беспокоит!
Да, – кивнула Эшли.
– Не надо, Томас здоровый, умный малыш. У него наверняка будут все обычные детские болезни и он заработает немало царапин и синяков, но это не страшно, – ободряюще улыбнулся Витор.
– Знаю. Меня волнует не это. Просто…
Она замолчала, не в силах продолжать, боясь подвергнуть опасности ту жизнь, которую вели они с Томасом, разрушить чувство уверенности и стабильности, которое она старалась дать ребенку.
Витор обнял ее за плечи.
У страха глаза велики.
Всегда? – спросила Эшли.
– Всегда. – Подняв руку, он коснулся ее щеки. – Ну, приободрись.
Лучше бы он не был так ласков – даже если делал это только для того, чтобы уговорить ее продать дом! Больше всего ей хотелось отложить разговор до завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41