Пелле боязливо спросил Малин, не расстроилась ли она из-за этого, но Малин ответила, смеясь:
— Нет, это самое лучшее, что он мог сделать. Об этом я сказала ему еще в рождество.
Но все-таки было не совсем ясно, нравится ли Малин ходить «совсем без мужа».
— Ну вот, мотор готов и вычищен самим Мелькером, — сообщил Мелькер, завинчивая последнюю гайку, а потом запел: — Теперь он будет прекрасно работать, и я вам сейчас же это докажу.
Мелькер собирался доказать, что мотор хорошо работает, в Пеллиной лоханке. Все случилось, как Мелькер и предсказывал. Мотор работал так здорово, что все стены окатило водой, а Мелькеру, нетерпеливо склонившемуся над лоханкой, первому плеснуло прямо в лицо.
— Бр-р-р! — пробурчал Мелькер, а потом быстро добавил: — Малин, я сам вытру пол.
Но Малин стала убеждать его, что она очень ему благодарна: подумать только, какая удача! Раз — и вся кухня вымыта. А вытереть пол она сможет и сама.
— Только сначала Пелле заберется в постель.
— Тебе холодно? — спросила она, увидев, что он весь дрожит.
— Мне холодно, как пещерному человеку, — ответил Пелле. Но и забравшись в кровать, он продолжал дрожать.
— Вы слишком долго проветривали постель, — сказал он. — Ой, ну и холодина!
— Перемени пластинку! — сонно пробормотал Никлас.
Пелле тихонько лежал в своей узкой кровати, пытаясь хоть немного согреться.
— Мне бы Йокке-Королька сюда, в кровать! Он, наверное, теплый, — мечтательно сказал он.
Юхан поднял голову.
— Чего, уголька, ты в своем уме? Может, тебе еще камин в кровать поставить?
— Я сказал Йокке-Королька, моего кролика.
— Кролика… да, на тебя похоже, — фыркнул Никлас.
Опустив голову на подушку, он снова заснул.
Но Пелле не спалось. Он так беспокоился за Йокке, что сон не шел. А что, если ночью ударит мороз и Йокке замерзнет в своей клетке? Сам-то он уже согрелся, и ему было тепло. Нечестно, что кролики ютятся в маленьких холодных ящиках с жалким клочком сена на дне.
Пелле лежал и вздыхал. Он страшно мучился и под конец не выдержал. Соскочив с кровати, он спустился вниз по лестнице, которую забыли под окном после очередной вылазки Мелькера на крышу. Стоял прохладный весенний вечер, и Пелле, дрожа от холода, помчался прямо к кроличьей клетке. Никто не видел его, ни когда он бежал туда, ни когда крался обратно, держа в руках Йокке. Никто, пожалуй, кроме лисицы, совершавшей очередной вечерний обход Сальткроки.
Но Йокке, против ожидания, вовсе не проявил благодарности к Пелле за то, что тот вытащил его из клетки. Он отчаянно брыкался, когда Пелле пытался сунуть его в свою кровать. Постель не место для кролика, так считал Йокке и, вырвавшись из рук Пелле, прыгнул в сторону.
Мелькер и Малин, сидевшие внизу в общей комнате, внезапно услыхали ужасные вопли, доносившиеся из чердачной комнаты мальчиков. Они ринулись наверх посмотреть, что случилось, и увидели насмерть перепуганного Никласа, который, сидя в кровати, стучал зубами от страха.
— Здесь водятся привидения! — сказал он. — Какое-то подлое, косматое привидение кинулось на меня!
Мелькер ободряюще похлопал его по плечу:
— Тебя просто мучили кошмары, и в таких случаях снится всякая нечисть, но бояться тебе нечего.
— Подлое привидение прыгнуло мне прямо в лицо! — проворчал Никлас.
А у Пелле под одеялом, крепко стиснутое в его объятиях, лежало маленькое привидение, которое только и ждало удобного случая, чтобы вырваться из плена, и когда все уже спали, Пелле снова выбрался в ночь и посадил Йокке обратно в клетку.
— Тебя просто нельзя брать в постель, — возмущенно сказал он. — Я почти уверен, что уголек или даже камин были бы куда лучше.
Вскоре на Сальткроке забрезжил новый весенний день, день, который никто никогда не забудет. Потому что в тот самый день на острове появился Музес, из-за которого произошло множество разных событий. Музес был всего-навсего крошечным тюлененком, которого Калле Вестерман нашел запутавшимся в сетях и взял с собой на Сальткроку, так как знал, что орланы-белохвосты не щадят таких отбившихся от стада тюленят.
— Вестерман — самый страшный скандалист на нашем острове, — говорила Мэрта Гранквист.
Несколько раз случалось, что в лавке, где собирались жители острова, дело доходило до ссоры, и всегда можно было безошибочно сказать, что ее затеял Вестерман. Беспокойный он был человек.
— Шумит, бурлит, словно вода о камни, — говорила о нем его жена. — Ума у него нет, — говорила она всем, кто соглашался ее послушать.
Он рыбачил и охотился, а всякая другая работа валилась у него из рук. Был у Вестермана дом и небольшой участок, но хозяйство вела его жена. Приходилось ей нелегко, и она нередко роптала. Дела у Вестермана шли из рук вон плохо, а когда ему приходилось особенно туго, он частенько заворачивал к Ниссе Гранквисту занять денег. Но в последнее время Ниссе ему отказывал, не желая одалживать человеку, который никогда не возвращал денег в срок.
В то утро, когда Вестерман вернулся из шхер, Чёрвен стояла на пристани. Она закричала от восторга, когда Вестерман положил к ее ногам маленького шипящего от злости тюлененка, который таращил на нее свои черные влажные глазенки. Милее его она в жизни не видела.
— Ой, какой хорошенький! — закричала Чёрвен. — Можно погладить?
— А мне-то что! — сказал Вестерман. И тут же произнес нечто неслыханное.
— Можешь взять его насовсем, коли хочешь. Чёрвен смотрела на него во все глаза.
— Что ты сказал?
— Забирай его. Ежели только мама с папой разрешат. Мне он лишь руки развяжет. Можешь выкормить его и держать у себя до тех пор, пока не вырастет. Пока не будет от него какой-то прок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74