Человеческий организм – загадка, которую никто никогда до конца не изучит.
– Но что же означает его болтовня во сне?
– Не исключено, что на уровне подсознания ваш надвигающийся разрыв нанес Стасу сильную психологическую травму, и теперь организм оберегает его душевное состояние, блокируя негативные воспоминания. Иными словами, его подсознание не разрешает ему вспомнить вас.
– А разве Наташа ассоциируется у него с положительными эмоциями? – возмутилась я.
Это другое. Не его обидели, а он обидел. Во сне из подсознания выплывает чувство вины, психика подает ему сигналы переиграть
эту ситуацию, изменить ее. Но видимо, и эти воспоминания пока не по силам Стасу, поэтому приходят только во сне, а наяву он про них забывает.
– Что же мне делать? Я не хочу потерять мужа.
Врач пожал плечами:
– Надеяться на чудо. На то, что ваши нынешние отношения станут для него более важными, чем прежние. И, пожалуйста, не форсируйте события, Вы ведь не хотите, чтобы он в конце концов полез в петлю? Пусть он сам все вспомнит. Больше мне нечего вам сказать.


***

Сумочка закончена. Стас крутит ее в руках, разглядывает вышивку через лупу: – Красота!
Я млею от удовольствия.
– Что дальше? – спрашивает Стас.
– У меня есть идея. Я хочу вышить небольшую картинку, простенькую, по силам.
Стас нежно целует меня в переносицу:
– Я, пожалуй, сведу тебя с одной женщиной, у которой есть богатая коллекция бисерного шитья. Думаю, ты увидишь там массу любопытного.
Я буквально ложусь спать с этой сумочкой. Во мне прорастает удовлетворение: я тоже что-то могу.
Показываю сумочку Дежуле. Та цокает языком:
– А мне можешь такую же сделать?
– Не знаю, попробую.
– Я бы тебе заплатила.
Смеюсь.
– Зря смеешься, – пожимает плечами Дежуля. – Любой труд должен оплачиваться.
– Считай, что ты – моя первая клиентка.
За это распиваем вечером бутылочку винца.
Засыпаю на плече Стаса. В окно светит низкая звездочка. И на меня наваливает невыносимо-легкое пронзительное счастье, от которого брызжут фонтаном слезы и обрывается сердце. И мне будто ничего не нужно, только бы задыхаться от счастья и нежности, и этой удивительной легкости, от которой, наверное, летают птицы.


***

Огонек сигареты разрезает ночную темень. В полусне отгоняю рукой дым:
– Стас, шел бы ты на кухню…
– Да ладно тебе.
– Опять не спится? Давай таблетку принесу.
– Не надо. Я думаю.
– О чем?
– Так…
Я уже проснулась, села на кровати, подобрав под себя ноги, прислонившись спиной к холодной стене.
– Я думаю, почему я остался жить. Мог два раза погибнуть: когда с поезда сбросили и когда таблеток наелся. А вот не умер, жив. Зачем? Для кого?
– Для меня. Для Катюшки. И для себя.
– Я не про это, – гуттаперчевое лицо Стаса очень грустное, как у мартышки в зоопарке. – Я думаю, мне дали шанс что-то исправить в своей жизни. Понять бы, что именно.
– И давно у тебя такие мистические мысли?
– Давно.
Я снова вытягиваюсь в постели, отворачиваюсь к стенке. Я, наверное, знаю, что именно он должен исправить, но молчу. Подленько так и гаденько, утешаясь мыслью, что Наташа с ребенком справляются и без Стаса. А я без него не могу. Мне он нужнее.


***

На другой день, когда Стас ушел на работу, на пороге возникла Дежуля. Как бы между прочим поинтересовалась, когда Стас вернется; и какие у нас планы на вечер.
– Ничего особенного, тихий семейный вечер, – отмахиваюсь я.
– Боже мой, какая скука! – кривится Дежуля. – У меня есть предложение: идемте в клуб?
Я корчу гримаску в ответ. Не люблю ночные клубы: шумно, полно пьяных и наркоманов, все трясутся в диком ритме, общаться под грохот рэйва или хип-хопа невозможно. Ни уму, ни сердцу. Дежуля тормошит меня:
– Светка, успеешь еще дома насидеться! Целая старость впереди! А так – развеемся, винца попьем! Супер? Ну?
– Ну, фиг с тобой, пойдем.
– А куда это ты собираешься? – тут только приятельница замечает, что я почти при полном параде – осталось только подкрасить ресницы и губы.
– В поход за бисером.
– Возьми меня с собой, я тоже себе что-нибудь куплю.
– Дежуля, ты будешь таращиться на витрины всех бутиков, а потом мучить продавщиц примерками, пока они не выгонят тебя взашей…
– Не буду, не буду ничего мерить! – тут же замахала руками приятельница. – Ни в один бутик носа не суну. Хотя зря ты жалеешь продавщиц. Им за это деньги платят…
Пока я в ванной рисую себе лицо, слышу телефонный звонок, потом звонкий Дежулин голос, тут же пулей вылетаю в коридор, едва успев накрасить один глаз.
Дежуля как раз опускает трубку на рычаг.
– Кто это был?
Дежуля кокетничает, строит глазки:
– Наташа.
Я застываю от неожиданности.
– Что ей было нужно?
– Деньги. Она сказала, что Стас не привез ей деньги.
– А ты?
– А я ее послала. Сказала, что Стаса вообще в Москве нет, уехал к вам.
И Дежуля преданно заглядывает мне в глаза.
– Зачем ты это сделала? – спрашиваю я. – А если она не поверит и пойдет за деньгами к Стасу?
– Не пойдет. Будет сидеть и ждать дома, когда ей принесут очередной конвертик.
Я тяжело вздыхаю. Никуда мне от Наташи не деться. Ее проблемы – это проблемы Стаса. Стас – это моя проблема. Значит, Наташа теперь мой крест.
– Магазины отменяются, – говорю я Дежуле. – Едем к Наташе. С конвертиком.


***

Наташа изумлена моим появлением.
– Можно? –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25