Однако Наоэ был рассержен не на шутку. Норико впервые видела его таким. У нее мелькнула тревожная догадка: она нарушила какое-то табу, увидела что-то, не предназначавшееся для чужих глаз. Ей стало страшно.
– Впредь не смей заниматься этим без меня!
– Хорошо, – кротко кивнула она.
– Дай мне кимоно.
Голос Наоэ наконец зазвучал по-обычному ровно. Он расстегнул пиджак. Норико сняла висевшее на плечиках авасэ и подала его Наоэ – как подала бы мужу кимоно любая японка.
– Поужинаем?
– Угу, – буркнул Наоэ, но тут же, вероятно что-то припомнив, передумал. – Хотя нет, извини, сегодня тебе придется поехать к себе.
– Прямо сейчас?
– Да.
– А ужин? – Обойдусь.
– К вам кто-нибудь должен прийти?
– Н-нет…
– Вы еще на меня сердитесь?
– Просто хочу побыть один.
После столь исчерпывающего ответа Норико нечего было сказать. Она никак не ожидала подобного поворота. Может, что-то случилось в клинике? Или он действительно рассердился на нее за эту уборку? Гадать можно было сколько угодно, но истинную причину все равно не узнать – он всегда поступает, как ему вздумается.
Норико внезапно разозлилась.
– Хорошо, я ухожу. Суси я положила вон там. – Но она все-таки не решилась выказать свою злость открыто. – До свидания.
Она надеялась, что Наоэ хотя бы словечко скажет ей на прощание, но он молча сидел на диване.
– Пока вас не было, кто-то звонил.
– Кто?
– Женский голос. Какая-то Микико. Наоэ не реагировал.
– Я сказала, что вы вышли, и повесила трубку.
Последнее Норико, конечно, присочинила. Подействовали ее слова на Наоэ или нет, было непонятно: он по-прежнему сидел, обхватив себя руками за плечи и глядя в пространство.
– Возможно, она позвонит еще раз.
С силой хлопнув дверью, Норико вышла в коридор.
На другой день с самого утра шел дождь. Норико, переживая вчерашнюю размолвку с Наоэ, спала плохо. Когда она с опухшим лицом пришла в клинику, в комнате медсестер оживленно обсуждали случившееся с Дзюнко Ханадзё.
– Что было – ужас!
Дежурившая ночью Юрико Миякава оказалась в центре внимания и от этого слегка важничала.
– Репортеров налетело! Они рвутся – а их не пускают.
– Как же они пронюхали?
– Она ведь потеряла сознание прямо на пресс-конференции. Кто-то проговорился, что ее везут сюда, и репортеры тут как тут. Просто ужас! Вот вам и «Сезон бабочек»!
Одна из популярных песенок репертуара Дзюнко называлась «Сезон бабочек». Весной телекомпания решила поставить одноименную пьесу, и вчера вечером Дзюнко должна была на пресс-конференции обменяться рукопожатием с артистом, исполнявшим главную роль, а потом ответить на вопросы женского еженедельника.
– Прямо посреди пресс-конференции?!
– Импресарио, Ооба-сан, рассказывал, что вначале Дзюнко прямо вся побелела, но еще держалась, а потом улыбнулась этому артисту, вот так! – Юрико ослепительно улыбается. – И тут как вскрикнет – и упала!
Юрико не просто рассказывает – она играет. Получается весьма правдоподобно.
– Вокруг – фоторепортеров!.. Актер-то уже приготовился ей руку пожать. А тут прямо остолбенел. И тоже закричал.
– Значит, их так и не сфотографировали?
– Как это не сфотографировали?! В такие моменты – только успевай снимать – все будет мало… Ханадзё Дзюнко в свете юпитеров!.. Знаменитая певица улыбается… Ханадзё Дзюнко везут в клинику!
– Значит, она крепилась, крепилась, а потом все же упала, да?
– Прямо на пол? – жадно спрашивает другая медсестра.
Женщины обожают всякие скандальные истории, особенно когда они не касаются их самих.
– Да, на пол. Но ее сразу подняли и уложили на диван.
– Это случилось в холле?
– Нет. Специально для пресс-конференции в гостинице отвели какую-то большую комнату, там все и произошло.
– А как она была одета?
– О-о! Это что-то потрясающее! Представляете, на шелковом чехле – ярко-желтое шифоновое платье, а на нем бабочка, красная с синим. Вот здесь. – Юрико обеими руками рисует круг у себя на подоле. – Огромная такая бабочка с раскрытыми крыльями. В общем, фантастика. Никогда не видела ничего подобного.
– Как раз к песне.
– Вот именно. И представляете, она в таком платье падает без сознания.
Медсестры мысленно рисуют себе эту картину.
– Наверное, очень красиво?
– Что?
– Да бабочка эта.
– Бабочка-то восторг. Только когда она вся пропиталась кровью…
Медсестры переглядываются и хихикают.
– Но ведь никто не знает, в чем дело…
Девушек распирает гордость: они одни причастны к тайне «звезды».
– Ее так и привезли сюда в этом платье?
– Ну конечно. Если бы ее начали там переодевать, вышло бы только хуже.
– А какое у нее было лицо?
– Бледная как смерть. Но красивая – закачаешься! Юрико прижимает обе руки к груди и, вспоминая, закатывает глаза.
– А потом?
– Позвонили доктору Наоэ, и он приказал сразу везти ее в операционную.
– Прямо в платье?
– Доктор Наоэ, когда вошел в операционную, просто рот раскрыл.
– Ну а дальше, дальше что? – торопит Акико.
– А дальше… Ужас! Когда он услышал, что давление у нее восемьдесят, ввел ей кровоостанавливающее и сделал повторную операцию. Поставили капельницу. Сегодня утром ей уже немного лучше. Импресарио от нее всю ночь не отходил.
– Думаешь, между ними что-то есть? – спрашивает Акико.
– Как тебе сказать… Не слишком ли она к нему привыкла? Вчера принес в больницу все, вплоть до белья, а она и бровью не повела.
– За ручку ее держит…
– Но ребенок, кажется, не от него.
– Да-а?!
– Сегодня к Дзюнко приходил Кэндзи Танимото. Притащил целую кучу фруктов и огромный букет.
– Точно, точно. У нее с этим певцом роман. Об этом даже в газетах писали.
– Ой, не поймешь этих артистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93