Норико попросила Саваду встретиться с ней в небольшой чайной «Пони». Она находилась на полпути к Догэндзака, и Норико частенько встречалась там с Наоэ.
Из клиники они вышли порознь, но не прошло и пяти минут, как следом за Норико в чайной появился и Савада.
– Будете что-нибудь пить? – спросила Норико.
– Пожалуй, чаю.
– Стакан чаю с лимоном, – сказала Норико подошедшей официантке и повернулась к Саваде: – Вас никто не заметил?
– Да как будто нет.
– Вот и хорошо.
Норико с облегчением вздохнула и, достав из сумочки пачку «Хай-лайт», закурила. К сигаретам ее приучил Наоэ. В клинике курили многие медсестры; даже совсем молоденькая Каору Уно и та, случалось, баловалась. После трудной операции или ночного дежурства было так приятно сбросить халат и выкурить сигаретку…
Норико, глядя на других, тоже не раз пробовала курить. Но уже после третьей затяжки ей становилось нехорошо, и она никак не могла понять, что же люди находят в курении. Наоэ, едва познакомившись с ней, стал настойчиво предлагать Норико закурить. Однажды в постели он сказал ей: «Когда женщина курит хорошие сигареты, на нее приятно смотреть!» Именно с этого дня Норико и стала курить всерьез.
Наоэ смеялся, когда она, давясь горьким сигаретным дымом, захлебывалась от кашля. «Губы надо чуть вытягивать вперед и выпускать дым спокойно, вот так, это красивее». Под руководством Наоэ она быстро пристрастилась к курению, хотя не настолько, чтобы страдать, когда курить было нечего. В день она выкуривала четыре-пять сигарет.
Савада с удивлением посмотрел на курившую Норико, потом спросил:
– Так о чем вы хотели со мной поговорить?
Вчера вечером Норико попросила его прийти сюда для какого-то важного разговора.
По вечерам Савада учился на курсах рентгенотехников и формально еще не имел права работать с рентгеноустановкой. Делать снимки разрешалось только врачам. Однако в «Ориентал», как, впрочем, и в других частных клиниках, всю работу выполнял именно техник.
– Разговор у меня несколько необычный… Норико стряхнула пепел с сигареты и посмотрела на Саваду изучающим взглядом.
– Я вас слушаю.
Савада был на три года моложе Норико и немного робел перед ней.
– Скажите… Наоэ приходит к вам делать снимки? У Савады от удивления дернулась щека.
– Только не надо обманывать. Мне все известно. Савада что-то промямлил.
– Примерно раз в десять дней. Правильно? Саваде было явно не по себе. Норико поняла, что находится на верном пути.
– Вот я и хотела спросить вас… Зачем ему это? Скажите мне правду. Я ведь видела снимки.
– Этого не может быть! – выпалил Савада.
– Почему же? Вас это удивляет?
– Где вы их видели?
– Неважно. Видела, и все.
Норико вовсе не собиралась признаваться, что видела их в шкафу у Наоэ.
– Непонятно…
– Что?
– Как вам стало это известно.
– Тем не менее факт остается фактом.
– Неужели доктор Наоэ сам вам рассказал? – Савада одним глотком допил чай и снова подозрительно уставился на Норико. – Он же попросил меня спрятать так, чтобы никто не мог их увидеть.
– Не беспокойтесь. Я видела их не у вас.
– Ну и дела. – Савада покрутил головой.
– Успокойтесь. Скажите честно: Наоэ делает эти снимки для научной работы? Или… он болен?
Савада молчал.
– Я вас очень прошу. – Норико умоляюще прижала руки к груди.
– Ладно, – смилостивился Савада. – Только никому.
– Клянусь вам!
– Видите ли, доктор Наоэ не велел мне про это говорить…
– Да, конечно, понимаю.
– Дело в том, что он ведет научную работу.
– Научную работу? – Теперь уже Норико посмотрела на Саваду с подозрением.
– Он сам мне это говорил, так что можете не сомневаться.
– Но почему он изучает только себя? И только позвоночник?
– Вовсе нет. И ребра, и кости конечностей тоже.
– А вы меня не обманываете?
– Зачем мне врать? Я же сам делаю все снимки.
– Довольно странное исследование.
– Доктор говорит, это жутко интересно!
«Что уж тут интересного – снимать собственный позвоночник? – подумала Норико. – Непонятно…»
– Он приходит к вам каждые десять дней?
– Да.
– И каждый раз вы делаете целую серию снимков? Савада кивнул.
– Разве в клинике разрешают тратить столько пленки на научные исследования?
– За все платит сам доктор.
– Ах так? Он тратит на это свои деньги?..
– Я для него покупаю пленку отдельно. Оптом. Прямо у фирмы.
«Не слишком ли Наоэ усердствует? Если это всего лишь исследование…» – подумала Норико.
– Когда же вы делаете эти снимки?
– По воскресеньям или вечерами, если доктор дежурит.
– Как, прямо во время дежурств? А я и не подозревала.
– Мы всегда закрываемся на ключ, чтобы никто не вошел.
– Так вот куда он исчезает!..
– Обычно он говорит, что идет выпить, – ухмыльнулся Савада.
– Но ведь такое тоже бывает! Он и в самом деле ходит в бар.
– Ад. Но чаще в рентгенкабинет.
– Кто бы мог подумать!..
В Норико боролись противоречивые чувства. Она не знала, разозлиться ей или вздохнуть с облегчением. Вся эта история была весьма странной.
– Только я вас очень прошу, не говорите никому. Он меня каждый раз предупреждает, чтоб я молчал.
– Ладно.
Норико поднесла к губам чашку с остывшим кофе.
Репортажи, живописующие происшествие с Дзюнко, начали появляться в прессе лишь на пятый день ее пребывания в клинике.
«Звезда падает». «Внезапный приступ аппендицита. Срочная операция». «Пресс-конференция прервана обмороком». «Бабочка теряет сознание»…
Некоторые журналы ограничивались сообщением о том, что Дзюнко упала в обморок от переутомления, другие помещали фотографии, запечатлевшие Дзюнко без чувств, однако все репортеры сходились в одном:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93