И черт с ней, с женой. В конце концов, еще раз повторю как молитву. Я же ведь не собираюсь рушить ей семью. Тем более если она сама его так привязала без любви.
– А сколько лет дочке, – перевела я тему, стараясь потянуть и эту ночь, и этот миг жизни, нежданно-негаданно обвалившийся на мою голову.
– Двенадцать лет.
– Красивая?
– В мать, – с горечью добавил он.
– Что-то не так?
– Не так. Она ее воспитала в нелюбви ко мне. Дочь точно также теперь меня не замечает. Слова доброго не скажет и смотрит на меня материнскими глазами. Мне так больно, что я… – Он опустил лицо в ладони и застыл. Я не знала, что мне делать. Тихонько гладила его по волосам, так же как в детстве, и молчала.
– Извини, я не хотел срываться.
– Ничего, – тоном заботливой мамочки прощебетала я.
– Сегодня, когда я увидел тебя, я понял, что всегда тебя искал во всех женщинах моей жизни. Во всех лицах я хотел видеть только твое. Всегда, когда я кого-то обнимал, я обнимал тебя. И вот я тебя встретил, и ты еще прекраснее, сильнее и чище, чем я представлял себе. И я бы хотел бросить к твоим ногам весь мир, но не могу. Не могу по собственной дури.
– Ну что ты, – вырвалось у меня. Он вскочил и стоял такой нелепый и такой милый, эдакий неуклюжий карандаш. Длиннющий и худущий, с красивым мужским лицом, чуть подслеповато щурит глаза, пытаясь разглядеть в сумраке меня. Взъерошенный и возбужденный.
– Прости. Оказалось, что мне нечего тебе предложить.
– Мне ничего и не нужно, – успокоила его я. – Сегодня, когда я увидела тебя, мне тоже показалось, что я нашла что-то очень родное и близкое, что и не надеялась никогда найти.
– Лара, ты не понимаешь, – глухо прорычал он. – Что ты со мной делаешь. Я потеряю остатки разума.
– И пусть, – усмехнулась я. В-общем, остатки разума мы, конечно же, потеряли. И теряли их все оставшиеся два дня. Мы теряли их в лесу, звонко отгоняя от самых нежных наших мест комаров. Мы совершенно потеряли разум, а также последний стыд в старой сторожке, о которой вспомнили случайно и которая на удачу еще не развалилась со времен нашего детства. А когда пришло время прощаться, нам не было ни капельки совестно. Только с родственниками было немного странно прощаться.
– Приезжай еще, Ларочка! – попросила баба Шура и вдруг расплакалась, когда я стояла у двери Пежо. Я тоже расплакалась, так как состояние мое было в высшей степени сентиментально.
– Благословляю, – крестила она меня вослед. А я, как только повернула на шоссе, сначала судорожно перебрала все самые запомнившиеся мне сцены. Особенно тщательно перебрала прощальную, когда уже утоливший так называемый любовный голод Павел нежно целовал меня куда придется и шептал:
– Ты так прекрасна, что у меня кружится голова. Вот ты сегодня уезжаешь, а я не верю.
– Я тоже не верю, – говорила я и мне было жутко хорошо.
– Я никогда не смогу тебя забыть, поэтому не буду даже и пытаться.
– В смысле? Зачем бы тебе меня забывать? – спросила я.
– Ты не отвиливай. Я надеюсь, ты понимаешь, что это был не просто пьяный секс на чужой свадьбе?
– Понимаю, – согласилась я. Действительно, что угодно, но не пьяный секс.
– Немедленно оставь мне свой номер телефона.
– Какого, – скокетничала я.
– Всех. Мобильных, домашних, спутниковых, рабочих. И адреса всех квартир, хаз, малин, явок и прочих мест, где я могу тебя застать, – его глаза смеялись.
– Так, начнем. Кремль, Куршавель, Волен….Что там еще, – мои глаза, видимо, смеялись тоже.
– Что у тебя с лицом? – вдруг вклинился в мой внутренний монолог мамин голос. Я стряхнула воспоминания и посмотрела не нее. Она сидела на соседнем, пассажирском сидении и смотрела на меня так озабоченно, словно сейчас примется проверять температуру.
– А что? – глупо переспросила я.
– У тебя с Пашей что-то было или нам показалось?
– Ну надо же! – восхитилась я, – это кому это нам?
– Мне и бабе Шуре.
– А, понятно. Старая сплетница в строю, – обозлилась я.
– Не обижайся, просто нам показалось.
– А если не показалось, что теперь?
– Но он же женат!
– А я нет, – выпалила я и с вызовом уставилась на мать.
– Доченька, если бы Паша даже и был свободен, я бы не была рада.
– Интересно, почему.
– Он мне не нравится.
– ПОЧЕМУ? – заорала, не контролируя себя я.
– Он не сделает тебя счастливой. Я так чувствую.
– Тогда понятно, – расслабилась я. В конце концов, ей никогда не нравились мои мальчишки. Дай ей волю, она отдаст меня за выпускника духовной семинарии. Я не вижу в этом ничего плохого, но согласитесь, не очень подходящая пара – батюшка из храма и уголовный адвокат с бульдожьей хваткой и кащеевой алчностью. И вообще, может быть Паша мне вовсе не позвонит. Тогда и проблем не будет, успокоила я себя. Сразу стало так легко и просто. Просто хорошие старые знакомые, просто прекрасный уик-энд.
Глава 3
Свое счастье…
Будни навалились на меня со все их очевидностью. Голова болела от необходимости работать. Нет слов, я люблю свою работу, но, наверное, если бы мне сказали, что я могу не работать, а кто-то добрый и щедрый сверху будет посыпать меня купюрами, я бы согласилась. А что? Это вовсе не значит, что я легла бы на диван и стала бы проводить время жизни, поедая картофельные чипсы у голубого экрана, стараясь предугадать очередной поворот тугой и неторопливой реки мексиканского сериала. Многие так и поступают, но не я. Я нашла бы себе другие занятия, поинтереснее. Я бы долго и тщательно ухаживала за собой. Я бы со вкусом, умом и смыслом покупала бы каждый свой наряд. А то сейчас я влетаю в магазин в перерыве между клиентами, хватаю первый приблизительно подходящий по фактуре костюмчик и несусь дальше выполнять Аганесов план.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13