- Думаю, что для него это было своеобразной отдушиной. Мы не дали ему любви, не приняли его в семью. И когда мы попытались сделать из него одного из нас, было уже поздно. Нам нечего было ему дать, кроме свободы, а свободу он взял сам. Он не захотел заниматься бизнесом, бросив нам всем вызов. Я поняла... старая женщина явно устала, - что Рафаэля можно удержать или привлечь к себе только любовью. Другие путы он не признает, а нам это было не под силу.
Саре послышался намек, и ей стало не по себе. После продолжительной паузы она с трудом прошептала.
- Вы его хорошо понимаете.
Но бабушка Рафаэля уже не слышала ее. Донья Исабель крепко спала.
Английская медсестра ждала за дверью. Сара извинилась за то, что переутомила ее пациентку.
- Донья Исабель сама устанавливает продолжительность своих аудиенций, - сухо заметила Алиса. - Я никогда не вмешиваюсь, если только у меня нет особых на то оснований.
Сара спросила, где студия, и отправилась в сад. Дождевальные установки на ровных, словно бархатных, лужайках отдыхали в полуденной жаре. Минут десять Сара поднималась по склону с террасами и наконец укрылась в неровной тени акаций, окружавших то, что здесь официально называлось садом. К открытой двери каменной, с красной черепичной крышей студии вела едва приметная в высокой траве и среди полевых цветов тропинка. Изнутри раздавались голоса детей.
Сразу несколько дверей выходило в прохладный отделанный плиткой холл. Студия, расположенная слева, представляла собой просторную комнату с окном во всю стену. Противололожная стена была увешана многочисленными картинами. Дети стояли на коленях, рисуя пальцем на огромном листе бумаги, а Рафаэль подавал им краски с самозабвением человека, занятого высоким искусством. Откуда в нем этот дар общения с детьми? - с неудовольствием подумала она. Да еще с одной чрезвычайно глупой, но любящей его особой? Прошлой ночью Рафаэль заставил ее сдать часть своих позиций, и эта сдача оказалась мучительной и несказанно сладкой. На что еще она его воодушевит?
Наблюдая за тремя черноволосыми головами, склоненными над одной картиной, она наконец поняла, что Рафаэль не сделает близнецам ничего плохого. Дети для него всегда будут превыше всего. Он ей с самого начала об этом заявил. И сказал, что им придется пойти ради них на определенные жертвы. Вот ею и пожертвовали, разве не так?
Рафаэль был полон решимости обеспечить детям безмятежное и спокойное детство, которого сам был лишен. Но тут он никак не мог обойтись без Сары. И она вдруг с горечью поняла, что все постельные сцены были лишь практической реализацией его плана. Рафаэль помешан на сексе. И решение, которое он теперь принял, характеризовало его как человека высокоморального, поскольку из двух возможностей удовлетворить свою потребность - семья и бесконечные любовные похождения - он ради детей выбрал первое.
Повеса, сознательно приковавший себя к брачному ложу ради детей... И вчерашний скандал из-за ее якобы нескончаемых любовников был просто бурей в стакане воды. По крайней мере это вовсе не означало, что он ее ревновал или что разлука, якобы развязавшая ей руки для удовлетворения того, что он называл ненасытным аппетитом на мужчин, причинила ему боль. Чужие недостатки легко критиковать. Рафаэль ухватился за ее так называемое "прошлое" с единственной целью - дать выход своему разочарованию. Чувствуя себя в клетке, он, как любое дикое животное, начинал царапаться.
Бен увидел ее первым.
- Мама! - он вскочил на ноги, размахивая размалеванными во все цвета радуги руками. - Мы позавтракали с папой, а потом он учил нас плавать.
- В реке мы видели рыбу, - вмешалась Джилли.
- Мы забрались на дерево и на стену... на большую-пребольшую стену, похвалился Бен.
Джилли сделала пируэт.
- Папа говорит, что завтра я стану еще красивее, если перестану хвастать, какая я красивая. - Смысл этих слов до нее еще не дошел.
- Ну, а теперь отправляйтесь мыть руки.
Рафаэль легко вскочил на ноги, и поношенная мягкая ткань его джинсов собралась в некрасивые складки на стройных мускулистых бедрах.
- У вас было очень напряженное утро, - заметила Сара.
- Они хотели разбудить тебя, но я отдал распоряжение, чтобы тебя не беспокоили.
Он, как нарочно, разжигал ее мелкие обиды.
- Я только что разговаривала с твоей бабушкой, - поторопилась сообщить она.
Рафаэль вытер длинные пальцы о тряпку.
- Как она тебе понравилась?
- Насколько серьезно она больна?
- После смерти Фелипе с ней приключился удар, но благодаря терапии и своей собственной воле она сможет передвигаться на инвалидном кресле, пояснил он. - Но она потеряла интерес к жизни, и чем дольше она лежит, тем меньше у нее шансов когда-нибудь встать на ноги.
- Похоже, что ты ей очень нравишься, - заметила Сара.
- Ты так думаешь? Я бы сказал, что она меня уважает. - Его большой чувственный рот искривился в усмешке. - Она слишком много времени уделяет прошлому, вспоминая своих развенчанных кумиров, и это причиняет ей много горя. О чем вы говорили? Дай-ка я попробую отгадать. О Тони? Жаль, что я не знал своего покойного дядюшку. Столько совершенства в одном человеке - это такая редкость.
- Ты не очень-то ему симпатизируешь...
Он громко рассмеялся.
- Ему хватает симпатий abuela! - Смех замер в его глазах. - Она была помешана на Тони, и у нее не оставалось времени на других детей. Ей нет дела до оставшихся четырех.
- Как четырех? - удивилась Сара.
- Она даже не упомянула о моих трех тетках? - Он улыбнулся. - В ее табели о рангах женщины стоят на очень низкой ступени.
- Рамон стоит ненамного выше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56