– Зачем тебе наручники?
– Наверняка ты знаешь это лучше меня.
– Дикарка, – сказал он, сопровождая свои слова выразительной улыбкой. – Я не нуждаюсь в дополнительном снаряжении, чтобы сделать свое дело.
Делейни закатила глаза.
– Умоляю, избавь меня от подробностей твоей сексуальной жизни.
– Ты уверена, что не хочешь их услышать? Могла бы узнать что-нибудь полезное для себя.
Делейни скрестила руки на груди.
– Очень сомневаюсь, что ты знаешь что-нибудь такое, чему бы я хотела научиться. – Спохватившись, она добавила: – Это не вызов.
Ник негромко рассмеялся:
– Вызов, Делейни, вызов.
– Пусть будет так. – Ник шагнул к ней, но она вытянула руку, как дорожный полицейский. – Ник, я не буду с тобой это обсуждать. Ты ведь, кажется, пришел, чтобы взглянуть на записки?
– Да. – Ник остановился, когда ладонь Делейни уперлась в его грудь. – Но рядом с тобой мне трудно думать о чем-то, кроме твоей застежки-молнии.
– А ты попытайся сосредоточиться, ты уже большой мальчик. – Делейни опустила руку и прошла мимо Ника к холодильнику. – Пива хочешь?
– Конечно.
Делейни достала две бутылки тыквенного пива из тех, что купила на мини-пивоварне, отвинтила крышки и протянула одну бутылку Нику. Он взял это особое пиво с таким видом, как будто не знал, что с ним делать.
– Попробуй, оно очень даже неплохое, – сказала Делейни и показала ему пример, сделав большой глоток.
Ник поднес бутылку ко рту, одновременно продолжая наблюдать за Делейни. Сделав глоток, он тут же поставил бутылку на стол.
– Иисусе, Иосиф и Мария! Ну и гадость!
– А мне нравится.
Делейни улыбнулась и сделала еще один большой глоток.
– А нормального пива у тебя нет?
– Есть малиновый эль.
Ник так посмотрел на Делейни, будто она предложила отрезать ему мужское достоинство.
– А виски?
– Нет. Но в пакете, который ты нес, – показала Делейни бутылкой пива на магазинный пакет, – есть бутылка кока-колы.
Она прошла мимо Ника в гостиную.
– Где ты обнаружила первую записку? – спросил он из кухни.
– В салоне. – Делейни включила свет над музыкальным центром, потом подошла к столику возле дивана, на котором стояла настольная лампа. – Если помнишь, ты сам показал мне это письмо.
– Когда?
– В тот день, когда менял замки. – Дернув за цепочку, Делейни включила лампу и покосилась на Ника. Он стоял посреди комнаты и пил кока-колу. – Вспомнил?
Ник поставил бутылку и стерер с подбородка коричневую капельку.
– Я все отлично помню.
Делейни захлестнули непрошеные воспоминания – о его губах, касающихся ее губ, его теплой коже под ее руками.
– Я имела в виду записку.
– Я тоже.
Делейни была уверена, что Ник врет.
– Почему ты думаешь, что эти записки – дело рук Хелен?
Делейни села на диван, тщательно следя за тем, чтобы короткая атласная юбка не задралась слишком высоко.
– А кто еще это может быть?
Ник поставил бутылку на кофейный столик и снял куртку.
– Кто еще может желать, чтобы ты уехала из города?
Делейни не приходил на ум никто, кроме Ника и его семьи.
– Ты.
Он бросил куртку на подлокотник дивана и посмотрел на Делейни из-под нахмуренных бровей.
– Ты и правда так думаешь?
«Вообще-то нет».
– Не знаю.
– Если ты считаешь, что это я мог писать тебе эти записки, почему ты впустила меня в квартиру?
– А разве я могла тебе помешать?
– Понятно. Но я их не писал, и ты прекрасно это знаешь. – Ник сел рядом с Делейни, наклонился вперед и поставил локти на колени. Рукава рубашки он закатал, и Делейни увидела, что он носит часы на потертом черном ремешке. – Ты явно кому-то сильно не угодила. У тебя были в последнее время недовольные клиенты? Может, ты плохо кого-то подстригла?
Делейни прищурилась и со стуком поставила бутылку на кофейный столик.
– Во-первых, Ник, у меня не бывает плохих стрижек. A во-вторых, неужели ты всерьез думаешь, будто какая-то разъяренная психопатка подбрасывает мне записки только потому, что я ее слишком коротко подстригла или передержала перманент?
Ник взглянул на нее и рассмеялся. Тихий смех зародился где-то в глубине его груди, и по мере того как он становился громче, Делейни все больше злилась.
– Что тебя разозлило?
– Ты меня оскорбил.
Ник с невинным видом прижал руку к сердцу – от этого движения мягкая ткань рубашки сдвинулась и обнажила треугольник смуглой кожи на груди.
– Нет!
Делейни посмотрела в его смеющиеся глаза.
– Да-да.
– Ну извини. – Казалось бы, Ник исправил положение, но он тут же все испортил, добавив: – Дикарка.
Она ткнула кулаком в его руку.
– Гад.
Ник схватил ее за запястье и притянул к себе.
– Тебе кто-нибудь уже говорил, что из тебя получилась очень симпатичная шлюшка?
Делейни невольно вдохнула аромат сандалового мыла и теплой кожи. От прикосновения сильных пальцев Ника ее кожу словно пронзили крошечные горячие иголочки. Она попыталась освободиться. И он отпустил ее руки – но только для того, чтобы взяться за концы боа и притянуть ее еще ближе. Их носы стукнулись один о другой, и Делейни почувствовала, что тонет во взгляде его серых глаз. Она хотела отпустить какое-нибудь едкое, саркастическое замечание, уже и рот открыла, но мозг и голос ее предали и с губ слетело лишь слабое, с придыханием:
– Да ну? Спасибо, Ник. Спорим, ты говоришь это каждой своей женщине, когда собираешься с ней переспать.
– А ты разве женщина, с которой я собираюсь переспать? – спросил Ник в миллиметре от ее рта, удерживая ее всего лишь лентой с пушистыми перьями и силой собственного голоса.
Делейни ничего такого не думала и не собиралась говорить.
– Нет. Ты же знаешь, мы никогда не сможем быть вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98