Еще я прогуливаю редакционные собрания – но всем ведь известно, что на таких «сходках» всегда говорят об одном и том же.
В остальном же я отличный работник. У меня хороший легкий стиль и меткий юмор, моя рубрика пользуется определенным успехом у постоянных читателей. Во всяком случае, мне приходит очень много писем. Правда, львиная их доля носит негативный характер – мол, вместо огромной статьи о купальниках лучше бы написали о личной жизни Анжелики Варум. Но подобные послания я быстренько уничтожаю, и главный редактор не может ничего о них знать.
– Александра, – приветствовал он меня, а на его тонких губах блуждала неприятная змеиная улыбочка.
– Здравствуйте, – я улыбнулась как можно более искренне. – Вот, раннее утро, а я вся в работе. Я брала интервью у Елены Супрун.
Степашкин посмотрел на часы.
– Действительно, утро раннее, – выражение его лица не предвещало ничего хорошего, – всего лишь полдень. Между прочим, десять минут назад вы должны были сдать статью о пижамах.
– Статья будет на вашем столе через пятнадцать минут! – клятвенно заверила я.
– Можете не спешить, Александра. Это уже неактуально. Я снял статью из номера.
Я прикусила губу. Вот черт! Такого со мной давно не случалось. Если твою статью сняли из номера – это позор. Это значит, что твой поступок будет обсуждаться на ближайшей редколлегии. А еще это значит, что премии тебе не видать. А я-то, наивная оптимистка, уже запланировала купить на премиальные новую пудру «Диор».
– Простите меня, – почти прошептала я, – больше такого не повторится.
– Сомневаюсь, – процедил Степашкин. – Кстати, только что звонили от Елены Супрун. Так что никакого интервью у вас еще не было.
Я готова была провалиться сквозь землю – вернее, сквозь старенький паркетный пол.
– Вот что я вам скажу, – продолжил психическую атаку мой начальник, – думаю, что я совершил большую ошибку, когда предложил вам должность редактора. Может быть, вам надоело у нас работать?
– Нет! – воскликнула я. – Просто… просто…
– Просто что? – с наигранным дружелюбием поинтересовался он.
Я не знала, что ответить.
– Ладно, идите в свой кабинет, – наконец разрешил Степашкин, – и подумайте, Александра, стоит ли игра свеч. Может быть, вам поискать работу в ежемесячном издании? С еженедельным ритмом вы явно не справляетесь.
Запершись в собственном кабинете (с тех пор как я стала редактором, мне выделили отдельную комнату, правда, совсем крошечную, в ней едва умещается письменный стол), я дала волю слезам.
Я редко плачу, но тут вот не выдержала, сорвалась.
Я беззвучно рыдала, уронив лицо на клавиатуру.
Я чувствовала себя несправедливо обиженной. Каждый из нас время от времени опаздывает на работу, так почему же все шишки достаются исключительно мне?! Ненавижу Степашкина. По-моему, он просто изощренный садист.
Мои мрачные размышления прервал телефонный звонок. Первым позывом было снять трубку и гаркнуть: «Да пошли вы все к такой-то матери!» Но, сделав над собой усилие, я ограничилась нейтральным: «Алло».
– Привет, это я.
Голос принадлежал Эдуарду. Час от часу не легче.
– Приве-е-ет! – с преувеличенным энтузиазмом воскликнула я. – Как твоя командировка?
– Я в Москве, – ответил он.
– Но разве ты не должен был…
– Я тебя обманул, – перебил он. – Пойми, Шурка, я был расстроен и озадачен. Ты так странно отреагировала на мое предложение.
– Прости меня, я…
– Я все понимаю. Это было неожиданно.
– Да… Но ты же сам сказал, что я могу подумать. Я тебя люблю, но…
– Но что? – вздохнув, спросил Эдик.
Горячие слезы катились по моим щекам.
Несколько минут назад я обозвала садистом Степашкина, а теперь получается, что я и сама не лучше.
– Дело не в тебе… И не в наших отношениях, – я собралась с духом, – но для меня это так необычно… Мне никто никогда не предлагал выйти замуж. Мне нужно время. Эдичка, милый, это не отказ. Честное слово.
– Да? И сколько же времени тебе нужно?… Шур, если честно, я тебя не понимаю. Стараюсь понять, но не понимаю.
– Совсем немного времени… Хотя бы неделю, хорошо?
– А что изменится за неделю?… Эй, ты там плачешь, что ли?
– Плачу, но не из-за тебя, – призналась я, – на работе довели.
– Бедная ты моя. Хочешь, заеду за тобой, пообедаем вместе?
– Не могу, я только что пришла… А что касается времени… Я хочу все спокойно обдумать, чтобы быть уверенной на все сто процентов… Я хочу точно знать, что не совершаю ошибку.
– Ну хорошо, – его голос звучал немного растерянно. Это было невыносимо. – Значит, через неделю мы встретимся и поговорим?
Решение пришло в мою голову неожиданно.
– Знаешь что, я в ближайший четверг на неделю уеду из Москвы.
– Куда? – опешил он.
– По делам, – туманно объяснила я. Мне не хотелось рассказывать ему о Кипре, – потом мы встретимся и обо всем поговорим. Ладно?
– А что, я разве могу отказаться? – хмыкнул он. – Хорошо, значит, через четверг.
– Да… Ты точно не обиделся?
– Гуляй уж, Шурик, – усмехнулся измученный мною мужчина, – а я… Я буду тебя ждать.
Странно, но после разговора с Эдиком мне стало гораздо легче. Во всяком случае, теперь я точно знала, что мне делать. Сначала я по внутреннему телефону позвонила Степашкину и ошарашила его известием о том, что ухожу в отпуск. Он презрительно хмыкнул, но отказать мне не посмел. Еще бы он мне отказал – я не уезжала из Москвы уже два года! А потом… потом я позвонила Лерке.
– Ну что, едем? – весело спросила она. – Я уже купила тур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11