Джеффри Лорд: «Лотосы Юга»

Джеффри Лорд
Лотосы Юга


Ричард Блейд, пэр Айдена – 3


OCR: Сергей Васильченко
Джеффри Лорд
Лотосы Юга Июнь — август 1991 по времени Земли
Глава 1. ВЕСТЬ Ричард Блейд расположился на скамье под огромным деревом с голубовато-зелеными листьями, полируя древко своего нового франа. Пирамидальный гигант, в тени которого сидел странник, назывался точно так же, как и его оружие. Минул почти год с тех пор, как он в последний раз видел деревья фран — то было в Хайре, в Батре, городище друга Ильтара. Случалось, Батра снилась ему по ночам — неглубокая котловина с прозрачным озером посередине, переброшенный над быстрой речкой мост, цветущие сады, мощеный гранитными плитами двор, ровный срез скалы с темнеющими ярусами окон и литая бронзовая дверь внизу… Иногда приходили другие сны, в которых ему грезились то величественные стены замка бар Ригонов на западной окраине Тагры, то южные степи и Великое Болото, то палуба «Катрейи» и ее изящный корпус, объятый огнем, то плавные очертания холмов Гартора. Кошмарные видения скалы Ай-Рит с ее душными пещерами больше не мучили его, и Блейд не уставал благодарить за это Семь Священных Ветров Хайры. Он почти забыл, как выглядит страшная физиономия Бура.Странно, но о Земле его сны напоминали редко, хотя еще в море, с месяц назад, он получил очередную весточку из дома. Иногда Блейду казалось, что он и в самом деле родился на Айдене и прожил здесь двадцать пять лет, с младенчества до зрелости. Это было абсолютно верно — в том, что касалось его плоти, его молодого тела, столь бесцеремонно позаимствованного у Арраха Эльса бар Ригона. Рахи умер, чтобы Ричард Блейд мог жить в этом мире, и сейчас даже то, что пришелец видел в зеркале, не напоминало о юном айденском нобиле. Скорее это было отражением молодого Ричарда — такого, каким он в незабвенном пятьдесят девятом году впервые перешагнул порог мрачноватого викторианского здания на Барт Лэйн, где тогда располагался отдел МИ6.По беспристрастному галактическому хронометру с тех пор миновал ничтожный отрезок времени, всего три десятилетия; но это мгновение в океане вечности вместило всю жизнь и карьеру разведчика Ричарда Блейда. Вероятно, за такой срок он стал мудрее; может быть, совершил великие подвиги; Вселенной это было безразлично. Теперь, в конце пути, он пришел в Айден, и дороги его завершились здесь, на скамейке под исполинским деревом.Зачем он сделал себе второй фран? Первый, подаренный Ильтаром, верно служил ему в долгих странствиях от северной Хайры до южных пределов и сейчас стоял в углу кабинета в его доме — как напоминание о тысячах пройденных миль и десятках сражений. Скорее всего, он занимался этим из-за неосознанного чувства протеста; его раздражало, что боевое оружие северных всадников украшает ковер в комнате женщины. Он выпросил клинок у Састи и принялся мастерить рукоять, ибо древнее, превосходной ковки лезвие было лишено древка. Занимаясь этой неспешной работой, Блейд вспоминал слова друга Ильтара: лишь тот, кто сам изготовил рукоять своего франа, может называться хайритом. Значит, он должен закончить это дело; в мире Айдена он был хайритом — и никем иным.Правда, он сомневался, что строгие северные мастера зачли бы его труд как экзамен на зрелость. Не сами результаты — древко он отполировал великолепно — а именно рабочий процесс. Франное дерево обладало исключительно твердой древесиной, и рукоятку оружия, изготовленную из его прямой длинной ветви, никто не мог перерубить ни топором, ни мечом. Для юного хайрита работа над древком являлась подвигом терпения, свидетельством воинской выдержки и зрелой силы. Занимала она год; сперва облюбованную ветвь перепиливали алмазным резцом, потом им же обстругивали, снимая за раз не больше сотой дюйма неподатливого материала, и, наконец, приступали к шлифовке с помощью мелкозернистых, похожих на наждак, камней. Блейд же сделал древко за полмесяца, ибо в его распоряжении имелись вибронож и шлифовальные круги. Однако окончательный глянец он наводил вручную.Отставив оружие на вытянутую руку и слегка покачивая его, странник залюбовался фиолетовыми отблесками на серебристой стали клинка и изысканной вязью черненых рун старого хайритского письма, что украшали лезвие. Древняя вещь, памятная; возможно, ее ковали еще в те времена, когда селги спустились в своей огненной башне на равнины северного материка… Нет, вряд ли, поправился он, тогда у хайритов не было ни франов, ни франных деревьев; все это появилось намного позже. Однако клинок выглядел лет на двести или триста, а, значит, как всякая старинная вещь, являлся немалой ценностью.Азаста, тем не менее, рассталась с ним без всяких сожалений, даже тени не промелькнуло на се спокойном красивом лице. Блейд попросил, она отдала, вот и все. В качестве оплаты ему пришлось прочесть женщине надпись на лезвии — она не знала ни хайритских рун, ни языка. Это были две стихотворные строки, в дословном переводе значившие: «Не согнуть рукоять франа, не сломить гордость Хайры». Блейд перевел, затем, подумав, сделал вольное переложение на ратонский:Хайра как вечный фран крепка,И пролетевшие векаНе сломят сталь ее клинкаИ гордость не согнут.Благодарная улыбка Састи и сам древний клинок послужили ему наградой.Конечно, это великолепное оружие превосходило дар Ильтара, и не только древностью и красотой, но и размерами. Его лезвие было шире на палец и длиннее на два дюйма, так что Блейду пришлось несколько увеличить рукоять. Однако фран Састи пока оставался чужим ему; он ни разу не подымал это оружие в битве, не обагрял кровью — и не обагрит, если останется в Ратоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47