те, кому приходилось выживать, подсознательно готовили к тому же и собственных детей. И главным было — заставить младшее поколение, поколение наших мам крепко-накрепко затвердить основные правила, которые, как считали бабушки, помогают выживанию.
Но, как ни странно, мамы большей частью предпочли не за жизнь бороться, а за имидж. И весьма своеобразным методом. Например, регулярно колоть истерики, что почтение и послушание по отношению к ним, болезным, никак не достигнет долгожданного апогея! Что домочадцам не нравится манера, перенятая у бабушки-«матриарха»: категоричность суждений вкупе с невниманием к «несущественным» мелочам — вроде насущных потребностей и проблем остальных членов семьи! Что все вокруг точно сговорились и постоянно чего-то хотят, от нее, замотанной и загруженной! А ну все быстро приняли «позу покорности» — носы и хвосты опустить долу, уши прижать, хором поскуливать и прятать глаза! Некая дама с гордостью нам рассказывала, как ей, тогда уже замужней женщине, ее родная мамаша однажды сделала выговор: «Не так ты, дочка, пеленки стираешь!» Дочка, сама уже ставшая мамашей, позволила себе ироническую улыбку в ответ. А потом… оказалась по макушку в мыльной воде — ее схватили за волосы и сунули физиономией в корыто. Не смей, мол, хихикать в ответ на материнскую критику, соплячка!
Надо ли говорить, что история произвела тягостное впечатление. Причем отвратительнее всего нам показался восторг на лице и в голосе «почтительной дочери». Мы посочувствовали ее отпрыскам, поскольку сразу стало ясно: дамочка изо всех сил будет добиваться «статусного благоговения». Ей незнакомо такое понятие, как изменения менталитета. Если даме, навек забалдевшей под воздействием стирального порошка, попавшего, видимо, через рот и нос прямо в мозг, объяснить некоторые простые, но важные истины — вряд ли она их воспримет. Ведь тогда придется признать: ты, как говорится в анекдоте, задарма дерьма наелась. И аналогичные почести не ждут тебя в качестве компенсации за «суперуважительное отношение к старшим». Почему? Да потому, что семье уже не нужен ни патриарх, ни матриарх, ни фюрер вообще. Нужен партнер, равноправный и правомочный. А ты-то им и не являешься. Нечего было воду из-под запачканных пеленок хлебать, а потом этим подвигом хвастаться.
Главная проблема «почтительных деток», достигших сегодня весьма зрелого возраста — от пятидесяти и старше, — состоит в том, что «героические времена» прошли, и прошли безвозвратно. Выживание в примитивном виде — в форме добывания пищи, крова, тепла — тоже не носит тотального характера. В нем, конечно, есть нужда — но в отдельные моменты, в отдельных регионах. В условиях экстрима. А в целом по стране заметно: наконец-то на территории отчизны берет свое обычный… посттравматический синдром. Его еще называют кризисом. То есть до сих пор был катаклизм, инкубационный период, переломный период, ремиссия, а теперь синдром. С которым тоже надо учиться жить. Это сложно: обостряются все хвори, раньше прятавшиеся, потому что организму было не до них. Бесконечная череда мелких изматывающих недомоганий изрядно мешает работать и отдыхать. Тебе требуются забота, внимание, понимание — а вместо этого по дому бегает дурная тетка, у которой крыша съехала, причем неясно от чего. Одни мамаши-шестидесятницы пострадали от интоксикации водой из-под пеленок, другие — от «слияния» с православной церковью, третьи — от увлечения йогой или зороастризмом. Объединяет их одно: каждая нашла свой собственный способ оправдать свои непомерный амбиции и регулярные истерики на тему «Какая молодежь пошла!» Хотя, по-хорошему говоря, критика относится не только к поколению тинейджеров, но и к поколению тридцати-сорокалетних. В общем, «Ты, хлопец, может быть, не трус, да глуп, а мы видали виды»!
Да, не трус. И не оттого, что «видов не видал». Как раз трусами становятся те, у кого кругозор, мягко говоря, ограничен. Его индивидуальность стиснута рамками привычного поведения. Но все «привычные» условия существования канули в Лету. То есть о них еще помнят, но воссоздавать эту «освежающую атмосферу времен царя Гороха» никто не собирается. И традиционные установки, естественно, превращаются в пыльный хлам. Пардон, в культурный раритет. Наблюдая этот процесс разрушения отлаженной системы взаимодействия с окружающей средой, человек входит в состояние тотальной деформации характера. То бишь психопатии. Проще говоря, пугаются до сумасшествия. Не веришь? Пожалуйста. Критерии Ганушкина-Кербикова помнишь? Два признака указывают на то, что характер человека может и должен меняться. А третий — на то, что верным симптомом патологии является социальная дезадаптация. У обладателя психологических отклонений постоянно возникают трудности, которые он и сам испытывает, и на других перекладывает. А почему? Да потому, что не старается контролировать и менять свое поведение ради решения поставленных жизнью задач. Страшно ему. Гораздо легче создать у окружающих чувство вины и комплекс неполноценности — а потом средствами манипуляции заставить делать что прикажет «майн либен фюрер». Увы. От страха люди могут говорит и делать поистине ужасные вещи. Даже если они, на самом деле, боятся не за себя, а за своих любимых «ангелочков».
Откуда вообще берется весьма распространенная, но оттого не менее мучительная боязнь, что «дитя-ангелочек» спустится с небес в большой мир и наберется там плохого? Скорее всего, страхи такого рода связаны еще с одной индивидуальной особенностью «опекуна»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30