Эта мудрость во многом и посейчас составляет мировоззрение светского мира, и потому с таким удовольствием цитируется Экклезиаст. Но ведь автор сознательно приводит мыслящего человека в тупик. Иногда кажется, что лучше творить добро, но в итоге — зачем? Человеку нужно и свойственно трудиться, но ведь по сути — это бессмысленный «бег по кругу». Человек стремится к богатству, славе, счастью, но даже если не погибнет на полпути, никогда не удовлетворится достигнутой целью. Жизнь несправедлива, но кто сказал, что она должна быть справедливой и почему вообще человек упорно жаждет справедливости? Человек страдает от смертности, но почему вообще возникает разговор о бессмертии? И когда честный мыслитель упирается в скорлупу безвыходности, Экклезиаст вдруг открывает ему: все сомнения и вся суета преодолеваются в ином, религиозном измерении, в «небе». Там Бог Живой, Он Судит доброе и злое, Он откроет смысл всего, сделает явным тайное, а пока нужно научиться исполнять Его заповеди и жить, «боясь» Бога.
Страх Божий, о котором говорит Экклезиаст, является в библейском Откровении важнейшим понятием. Страх человека перед дикой природой и могуществом стихии, страх перед огромностью вселенной, страх перед бездонностью духовного мира явился следствием грехопадения. Мы помним, как Адам сказал Богу, что услышал Его голос в раю и убоялся, ибо присутствие Божие перестало быть для человека высшей радостью. В древнейших религиях описывается ужас человека-букашки перед страшным Верховным Существом. Но такие праведники, как Авраам, Моисей, Давид, пророки Исайя и Иеремия научили иудеев другому — страх Божий есть удивительное сочетание двух ощущений: недостоинства малого перед Великим, твари перед Творцом и в то же время восторг от Его присутствия, дерзновенное желание быть с Ним. В другой интонации страх Божий есть непрестанное памятование о Боге. Этот страх также определяется красивыми русскими словами «трепет», «благоговение».
Мудрый автор книги Экклезиаст показывает путь спасения, восхождения к Богу как преодоление пессимизма эллинской (мирской) философии воспитанием в себе непрестанного памятования о Боге и Его благой и промыслительной воле.
6.2. Песнь Песней Соломона.
Книга Песнь Песней Соломона, состоящая из 8-ми небольших глав, построена как музыкальная пьеса, в которой участвуют жених, невеста и хор друзей, и представляет собой древнюю венчальную песню, схожую с теми, которые до сих пор существуют у всех народов. В основе ее лежит реальная история страстной любви царя Соломона (вообще весьма любвеобильного и из-за этого в итоге духовно пострадавшего) к эфиопской наложнице, юной Суламите, одной из многих в гареме славного царя. В книге они становятся только образами влюбленных друг в друга и поочередно воспевающих любовь жениха и невесты:
«Невеста: Да лобзает он меня лобзанием уст своих!
Ибо ласки твои лучше вина.
От благовония мастей твоих
Имя твое — как разлитое миро …
Влеки меня, мы побежим за тобою –
Царь ввел меня в чертоги свои –
Будем восхищаться … тобою,
Превозносить ласки твои больше, нежели вино …
Что яблоня между лесными деревьями,
То возлюбленный мой между юношами.
В тени ее люблю я сидеть,
И плоды ее сладки для гортани моей.
Он ввел меня в дом пира,
И знамя его надо мною — любовь.
Подкрепите меня вином,
Освежите меня яблоками,
Ибо я изнемогаю от любви …
Жених: О, ты прекрасна, возлюбленная моя,
Ты прекрасна!
Глаза твои голубиные
Под кудрями твоими;
Волосы твои — как стадо коз,
Сходящих с горы Галаадской …
Как лента алая губы твои,
И уста твои любезны;
Как половинки гранатового яблока — ланиты твои …
Два сосца твои –
Как двойни молодой серны,
Пасущиеся между лилиями …
Вся ты прекрасна, возлюбленная моя,
И пятна нет на тебе!
Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста …
Одним взглядом очей твоих …
О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста!.
Округление бедр твоих как ожерелье,
Дело рук искусного художника;
Живот твой — круглая чаша,
В которой не истощается ароматное вино;
Чрево твое — ворох пшеницы,
Обставленный лилиями …
Этот стан твой похож на пальму,
И груди твои на виноградные кисти.
Подумал я: влез бы я на пальму,
Ухватился бы за ветви ее;
И груди твои были бы вместо кистей винограда …
Невеста: Возлюбленный мой бел и румян,
Лучше десяти тысяч других.
Голова его — чистое золото;
Кудри его волнистые,
Черные, как ворон …
Щеки его — цветник ароматный …
Губы его — лилии,
Источают текучую текучую мирру;
Руки его — золотые кругляки,
Усаженные топазами;
Живот его — как изваяние из слоновой кости,
Обложенное сапфирами …
Уста его — сладость,
И весь он — любезность…»
(1, 2-4; 2, 3-5; 4, 1-5, 7, 9, 10; 5, 10-16; 7, 2, 3, 8, 9)
Воспеванию взаимного обладания вторит хор, то продолжающий поэтические сравнения, то вопрошающий жениха и невесту друг о друге. Автор абстрагируется от реальных Соломона и Суламиты и воспевает красоту, чистоту и силу чувственной земной любви. В конце книги невеста говорит:
«Положи меня, как печать, на сердце твое,
Как перстень, на руку твою:
Ибо крепка, как смерть, любовь,
Люта, как преисподняя, ревность …
Большие воды не могут потушить любви
И реки не зальют ее.
Если бы кто давал
Всё богатство дома своего за любовь,
То он был бы отвергнут с презреньем».
(8, 6, 7)
Итак, «крепка, как смерть, любовь» . Эта фраза означает не только то, что мысль о смерти и чувство любви — важнейшие для человека. «Крепость» смерти есть начало разговора о смысле жизни; тема смерти неизбежно перекликается с размышлением и переживанием о Боге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60