2 л.д. 49-52) Петраков показал следующее: «Я, подходя к машине Миронова, услышал окрик Шемберга, я так понял, в адрес Миронова, после чего Миронов и побежал к Шембергу». В этих показаниях вновь отсутствуют данные об оскорблении Миронова нецензурными словами. Объясняя причины этих противоречий, Петраков в судебном заседании 30 мая сослался на то, что окрик Шемберга для него был непонятным, но вслед за окриком последовала четкая и разборчивая нецензурная брань, хотя об этой особенности Петраков ранее не говорил. При повторном допросе в тот же день, т.е. 30 мая, Петраков сообщил сведения, о которых он ранее вообще не говорил: что в тот момент Шемберг подстрекал Миронова к нападению на него словами: «Давай, давай! Ну что, слабо?» На вопрос о том, почему Петраков ранее умалчивал эти обстоятельства, убедительного или хотя бы определенного ответа так и не было получено.
Для повторного допроса на 30 мая Петраков так же, как свидетели Стахурский и Замалдинов, был вызван по ходатайству стороны обвинения. При этом сторона защиты возражала против повторного допроса, поскольку перечисленные свидетели были подробно допрошены в судебном заседании еще в марте текущего года. При обосновании ходатайства о повторном допросе этих лиц сторона обвинения ссылалась только на необходимость выяснения обстоятельств, связанных с приведением карабина в боевое состояние. Данное условие стороной обвинения было выполнено лишь при допросе свидетелей Стахурского и Замалдинова. Во время допроса Петракова стали выясняться вопросы, на которые уже были получены ответы 4 марта 2005 г.
Настойчивость, с которой представитель потерпевшей допрашивал Петракова, привела к тому, что допрашиваемый изменил свои данные ранее показания и дополнил их новыми подробностями. В один из моментов допроса Петраков испытал затруднение в формулировке окончательного вывода о том, к чему именно привела нецензурная брань Шемберга в адрес Миронова. На помощь Петракову пришел гособвинитель, который подсказал нужный ответ: «Тем самым Шемберг спровоцировал Миронова»? После этой фразы прокурора Петракову осталось произнести только одно слово «да», что Петраков и сделал. Именно ради этого момента Петраков и был вызван для повторного допроса, а Стахурский и Замалдинов понадобились стороне обвинения в качестве ширмы для прикрытия своих истинных намерений.
Ответ на вопрос, в какой момент и кем именно карабин был приведен в состояние боевой готовности, получен судом еще 6 мая. Об этом сообщил суду Шемберг, что он привел карабин в боевое состояние практически сразу же после получения им оружия от Стахурского.
Оценивать показания свидетеля Петракова на допросе в суде от 30 мая достаточно сложно в силу их явной противоречивости. Тем более что Петраков не отказался от своих ранее данных показаний. А ведь эти показания взаимно исключают друг друга! И оценить, какое из них истинное, а какое ложное, практически невозможно. С учетом всех обстоятельств, связанных с допросом Петракова от 30 мая и его личных отношений с Мироновым, другом с детских лет, я убежден в том, что Петраков, вопреки своему гражданскому долгу, дал частично неправдивые показания в интересах стороны обвинения. Тем более что никто из свидетелей эти показания Петракова не подтвердил.
Есть и другие важные факты, о которых рассказал Петраков и которые противоречат не только показаниям других свидетелей, но и объективным данным, установленным по делу. К таким фактам относятся следующие: расстояние, с которого Шембергом был произведен выстрел на поражение; направление ствола карабина в момент выстрела; действия Магамедова в отношении Миронова и их взаимное расположение в тот момент, когда Магамедов пытался остановить бегущего Миронова; вывода Петракова относительного того, по какой причине Миронов в момент второго выстрела оказался в положении «согнувшись».
В обвинительном заключении его автор особым шрифтом выделил свою собственную оценку показаний Петракова и Стахурского. В этой части обвинительного заключения указывается следующее: «Частичное изменение Стахурским и Петраковым показаний в ходе очных ставок объясняется их служебной зависимостью от Шемберга и Шуваровой, которая является руководителем охранного агентства «Медведь», где работают Петраков и Стахурский». Однако данная оценка является голословной, поскольку не подтверждается какими-либо доказательствами. Одной лишь служебной зависимости для подобного вывода явно недостаточно. Петраков и Стахурский перед их допросами предупреждались об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, при этом нужно доказать, что их служебная зависимость от Шемберга и Шуваровой были для них более важной, чем возможность привлечения их к уголовной ответственности за лжесвидетельство по уголовному делу. Таких доказательств в деле нет и не было. Кроме того, 4 марта 2005 г. во время допроса в суде Петраков уже около пяти месяцев не являлся сотрудником ОА «Медведь», так как уволился оттуда по собственному желанию еще 16 ноября 2004 г., поэтому был совершенно свободным от Шемберга и Шуваровой при даче этих показаний. С учетом перечисленных доводов считаю, что противоречивых показаний свидетеля Петракова недостаточно для вывода о том, что именно окрик Шемберга явился поводом для нападения на него Миронова.
Ссылаясь на показания свидетеля Петракова, органы предварительного расследования одновременно с этим критически отнеслись к его показаниям, поскольку в постановлении о привлечении Шемберга в качестве обвиняемого от 16 ноября 2004 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192