Голос его звенел вдохновением
и надеждой, когда он в своей манере, слегка нарушая точность цитаты
провозгласил:
- "И возрадуется нам безлюдная и одинокая земля; и пустыня воспоет и
расцветет, подобно розе".
При этих его словах, дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Линда.
О Линда, дыхание мое перехватывается болью при мысли о тебе! Я не виноват
в том, что меня настигла чума, что мне пришлось жить в грязной дыре, где
никому не было дела до того, жив я или мертв. Все это я делал ради тебя -
и вот мое воздаяние.
"Расцветет, подобно розе" - мой измученный разум вцепился в последние
слова напыщенной речи Эли: для меня они вовсе не относились ни к пустыне,
ни к далеким странам, ни к будущему. Роза цвела здесь, на моих глазах, но
не для меня.


КНИГА ВТОРАЯ. ПРИГОТОВЛЕНИЯ

Не стану утомлять читателя подробным описанием всех наших
приготовлений, споров, надежд и разочарований, которые последовали после
принятия решения об отъезде. Но есть один вопрос, который интересует всех,
но, как правило, вовсе не упоминается в дневниках путешественников и в
учебниках по истории. Это денежная сторона дела. В свое время я очень
увлекался чтением и должен признаться, что, читая многие повествования о
путешествиях, поражался, почему авторы обходили этот вопрос. Легко было бы
сказать "Итак, мы отправились в Америку". Но если бы я прочел эту фразу в
книге, то незамедлительно задался бы вопросом: "Но как?" Вот именно это я
и собираюсь сейчас объяснить.
Линда была без гроша в кармане, у Эли, конечно, кое-что имелось. Он
работал всю жизнь и обеспечивал себя сам, но ему так и не удалось ничего
скопить. Кезия, однако, была довольно состоятельна. Она когда-то служила
экономкой у одного богатого чудаковатого купца. После его смерти она
обнаружила, что еще десять лет назад он завещал ей дом на Ладгейт Хилл,
свою контору на Бред-стрит и еще две тысячи фунтов в придачу. Помещение на
Бред-стрит она продала, и как только приняла решение разделить судьбу
брата, распорядилась недвижимостью на Ладгейт Хилл, продав ее какому-то
издателю. Она распоряжалась собственными доходами, равно как и денежными
делами Линды и Эли, и какое-то время пребывала в заблуждении, что это дает
ей власть над братом. Но Эли, искушенный в писаниях святого Павла, знал,
что мужчина создан по образу и подобию Божьему, в то время как женщина
была сотворена позже, и ей Господь всемогущий определил участь прислуги, а
не хозяина. Позже, когда Кезия поняла позицию своего брата, она стала
вымещать горечь этого унизительного открытия на любой особе женского пола,
которой доводилось попасть ей под руку. Но пока все дела Кезия вершила
сама, развлекаясь разговорами о правах собственности и деньгах, внушая
издателю, что она уже твердо решила продать дом, но не окончательно еще
остановила выбор на нем как на покупателе.
Натаниэль Горе, конечно, не нуждался в деньгах, и он взял на себя
хлопоты об обездоленном священнике и двух молодых рабочих, Хери Райте и
Тиме Денди. Оливер Ломакс оказался состоятельным торговцем кожей, которого
прельстил пуританский дух будущей колонии. С Ломаксом, вдовцом,
воспитывавшим дочь, ехал его брат, пекарь по роду занятий, с женой и
дочерью, все они благоговели перед Ломаксом, который, по всей видимости,
ведал финансами. Я же получил деньги от отца, заключив более выгодную
сделку, чем Эссо, продавший свое право наследования за тарелку вонючей
похлебки. Я получил за это тысячу фунтов. Натаниэль, вернувшийся из
длительного путешествия полный дерзких планов, был поражен, узнав о моем
решении присоединиться к поселению. Я видел, что любопытство, которое было
одной из его отличительных черт, не давало ему покоя.
- Но, Филипп, подумай о Маршалси. Как бы у тебя ни складывались
отношения с отцом, земли поместья со временем станут твоими. Если ты не
желаешь провести свою жизнь там, можешь назначить одного из младших
братьев управляющим, а сам жить в Лондоне большую часть года.
- Я еду в Америку, - отрезал я.
- Ты уже говорил это. Но я не понимаю, почему. Это не забава. Это
серьезное дело, а ты, кажется, принимаешь слишком необдуманное и поспешное
решение. Ты ведь не думал об этом, когда мы беседовали с тобой за обедом в
тот день.
- С тех пор многое изменилось.
Он хихикнул, его маленькие проницательные глаза метнули в мою сторону
понимающий взгляд.
- Пара очаровательных глазок, правда, Филипп? Ах, я еще не настолько
стар, чтобы забыть, в какое смятение они могут повергнуть. Но из-за них не
стоит менять всю свою жизнь. Есть десятки других, не менее прелестных
глазок, да еще и добрых маленьких сердечек, да благослови их всех Бог.
Болезненно ощущая свою незрелость, неповоротливость, худобу и - что
хуже всего - ненавистный недуг, я не мог вынести мысль о том, что он
смотрит на меня как на юношу, опьяненного любовной страстью. И я чопорно
произнес:
- Мое решение никоим образом не связано с глазками, прелестными или
нет. Неужели вы не понимаете, что земля, доставшаяся мне от отца, всегда
будет отдавать горькими воспоминаниями!
- Да, я понимаю, - кивнул Натаниэль. - Но ты должен еще немного
подумать. Жизнь на новом месте отнюдь не легка. Некоторое время, по
крайней мере, там не будет места для таких джентльменов как ты. Несмотря
на страдания, ты до сих пор все-таки жил в покое и достатке, у тебя был
обеспеченный дом, слуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99