- Сунется опять куда-нибудь
не спросясь - по новой облезет.
Оба, посмеиваясь, пристроились в арьергарде, однако вплотную
приблизиться не решились, что тоже не ускользнуло от внимания Ромки,
вообще чуткого в минуты опасности.
- Эй, малый, что натворил? - окликнул тот, что постарше.
- Стенку мне сломал! - последовал торжествующий ответ, прежде чем
Ромка успел раскрыть рот.
- Ну так и чего? - сказал второй. - Кладовка будет.
Стриженая Клавка обернулась и воинственно уперла кулаки в бока.
Процессия остановилась. Зрители - тоже.
- А я просила? - Голос Клавки стал несколько визглив. - Я
когда-нибудь кого-нибудь о чем-нибудь просила? Унижалась я когда-нибудь
перед кем-нибудь?
Каждое "нибудь" падало подобно удару молотка, с каждым разом все
более приобретая какой-то неуловимо матерный призвук.
"Ментовки" терпеливо ждали конца разговора. Потом одна из них
двинулась к зрителям и сильно обоих встревожила, чтобы не сказать,
всполошила. Тот, что в пончо, кинулся к ближайшей глыбе, прыгнул на нее
животом и, отбрыкивая воздух толстыми босыми пятками, вполз на покатую
верхушку. Владелец спецовки, не торопясь, но и не мешкая, отступил с
оглядкой к стене, поближе к теневому овалу. Затеплившаяся было у Ромки
надежда, что эти симпатичные подвыпившие дядечки ему помогут, - рухнула.
Они, явно, и сами побаивались глянцевых тварей.
- Да трезвый я, трезвый, начальник, - глумливо обратился с глыбы
присевший на корточки толстяк, в то время как "мусорка" закладывала
ленивый акулий вираж вокруг камушка. - Чего принюхиваешься?
- Ни стыда, ни совести! - сказала, как печать оттиснула, стриженая
Клавка. - Тьфу!
И двинулась к дальней молочно-белой громадине.
- Ломай! - приказала она.
- А? - тупо отозвался Ромка.
- Ломай-ломай! Нанес ущерб - так возмещай теперь! А ты как думал?
Церемониться с тобой будут?
Ромка все еще не верил своим алым оттопыренным ушам.
- Как это - ломай?
- А как хочешь!
Происходящее сильно напоминало провокацию. Ромка оглянулся и
вздрогнул. В нескольких шагах от него стояла неизвестно откуда взявшаяся
девушка с надменным скучающим лицом. Сверкающий, как фольга, балахончик,
хитрого плетения поясок... Одна из "ментовок" сунулась было незнакомке под
ноги, но та отогнала ее ленивым движением руки.
- Ну ты, Клавка, зверь, - покручивая головой, заметил мудрый и
морщинистый, по-прежнему держась на безопасном расстоянии. - Как он тебе
ее сломает? Она уж тут неделю стоит, никто за нее не берется! Ты
совесть-то хоть имей...
- Совесть?.. - вскинулась Клавка, и тут словно ручку громкости
увернули. Некая соблазнительная выпуклость на молочно-белой глыбе
приковала внимание Ромки. То есть настолько соблазнительная, что так бы по
ней и тюкнул. Зеркальная кувалдочка в руке сразу отяжелела, и Ромка, не в
силах отвести глаз от заветного бугорка, сглотнул. Где-то далеко-далеко,
на пределе слышимости, продолжали ругаться насчет совести.
- ...меня, что ли, мучит?
- А нет ее у тебя - вот и не мучит!
- Так тебя ж, сама говоришь, тоже не мучит. Значит, и у тебя нету...
Толстяк слезал с глыбы. "Ментовки" откровенно скучали: две кружили
неподалеку, что-то вынюхивая, третья и вовсе куда-то уехала.
- ...и к хозяевам не подлизываюсь! Не то что некоторые!
- Эх ты! Сказанула - к хозяевам! К ним, пожалуй, подлижешься!..
Наконец, не устояв перед соблазном, Ромка размахнулся и ударил.
Несильно, но точно и хлестко, как на бильярде. Глыба загудела, задрожала.
Все умолкли и обернулись удивленно.
Гуденье, угасая, как бы обежало глыбу изнутри, потом, словно
споткнулось обо что-то - и такое впечатление, что неподалеку ударила
молния. Сухой, двукратный, взрывающий перепонки треск. Ромка еле успел
отскочить. Добрая треть глыбы, съехав, тяжко грянулась об пол и,
устрашающе рявкнув, разлетелась вдребезги.
- Н-ни хрена с-се... - начал было потрясенно толстяк, берясь за
ушибленное дальнобойным обломком колено.
Ромка не слушал. Из наклонного мутно-стеклистого скола, как желток из
разломленного крутого яйца, выглядывала, круглясь, еще более
соблазнительная выпуклость. Ромка шагнул, занес кувалдочку - и зрители
шарахнулись. Это его отрезвило маленько - запросто ведь могло побить
обломками!
Ударил и отскочил. И пошла цепная реакция. Глыба стонала, лопаясь,
трещина порождала трещину, грохот стоял такой, словно рвались ящики с
динамитом.
Наконец канонада смолкла и малость оглохший Ромка попятился, глядя на
дело рук своих. Поле боя и впрямь выглядело устрашающе. Как после
артобстрела. Испуганно взглянул на зрителей. Мудрый морщинистый владелец
комбинезона с уважением цокал языком. Лицо Клавки обрюзгло от горя. Злобно
таращился толстяк. Девушка смотрела изумленно и восторженно. Откуда-то
набежала целая стайка глазастых пушистых зверьков и тоже уставилась на
груды обломков.
Все, похоже, ждали заключительного аккорда.
Осторожно ступая среди острых разнокалиберных осколков, Ромка
приблизился к пирамидальной кривой кочерыжке, оставшейся от огромной
глыбы, и расколотил ее тремя ударами.
- Вот... - как бы оправдываясь, сказал он всем сразу.
Толстяк прокашлялся.
- Да может, она только с виду такая была... - сказал он, то с
ненавистью глядя на Ромку, то с надеждой на девушку. - Посмотрим еще, что
кормушки решат...
Под кормушками он, надо полагать, имел в виду "мусорки".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90