ВИКТОРИЯ (смеется) . Доводят!
СЕМЕН. Мы своих доводили! Иголки в стул втыкают?
ВИКТОРИЯ. Втыкают, Сенечка!
СЕМЕН. Патроны взрывают?
ВИКТОРИЯ. Ой взрывают!
СЕМЕН (медлит) . Ясненько. Как же вы тут одна ночуете?
ВИКТОРИЯ. Как принцесса в заколдованном замке. Представьте, я умею читать мысли.
СЕМЕН. О чем же я думаю?
ВИКТОРИЯ. Сначала вы подумали, что было бы неплохо, если бы я вас пригласила. Потому что вы замерзли как цуцик в своем бушлатишке. А потом вы забоялись! Забоялись!
СЕМЕН. Ничего я не забоялся.
ВИКТОРИЯ. Тогда я вас приглашаю на чашечку чайку.
СЕМЕН. В школу?
ВИКТОРИЯ. Посмотрите, как я живу.
СЕМЕН. Нет. Спасибо. Я пошел.
ВИКТОРИЯ. Что ж, прощайте?
СЕМЕН. Пока.
Дверь перед ним захлопнулась.
Семен вышел из-под крыльца. Над крыльцом были бетонные барельефы Пушкина, Толстого, Ломоносова и Тимирязева. У Толстого глаз был выбит осколком. Весь фасад был в таких щербинах. Окна во всех четырех этажах были черны. Ветер громыхал оторванным железом крыши.
Узкое окошко осветилось.

Сцена третья
Виктория включила свет у себя в подсобке ботанического кабинета. Каморка Виктории едва вмещала раскладушку и тумбочку, крашенную больничными белилами. На тумбочке стояла в крымской рамочке с ракушками фотография Лидии Ивановны – полное строгое лицо женщины в черном платье.
В этой сцене и в дальнейшем мы не видим саму Лидию Ивановну, но слышим её голос – задушевный, оптимистический, как голос диктора радио.
ВИКТОРИЯ (обращаясь к фотографии) . Не смотрите на меня так, Лидочка Ивановна. Он ушел.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Ай-яй-яй-яй! Если б я знала, что ты сумасшедшая, я бы тебя не взяла из Нижнеуральска.
ВИКТОРИЯ (смеется) . Все равно я сделаю так, как решила, голубчик мой! Вы должны за меня радоваться, а вы смотрите так, словно я вам соли на хвост насыпала!
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Девочка моя, ты так изменилась! Раньше ты не была груба! Ты сама не понимаешь, что творишь! Ты же готова была привести сюда матроса! А если увидят ученики? А учителя?!
ВИКТОРИЯ. А что прикажете делать? Наука же отрицает непорочное зачатие. Нужен хоть какой-то мужчина. А кого вы мне можете предложить, если кругом одни бабы?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Вика! Пожалей меня!
ВИКТОРИЯ. Оскара Борисовича, что ли? Я его очень люблю. Вы замечаете, как я ему улыбаюсь? А как я с ним рядом сидела на новогоднем вечере?..
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Вика, девонька! Ему шестьдесят два года стукнуло!
ВИКТОРИЯ. Я и говорю – он чудесный. Но он уже не понимает, что от него требуется.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Вика, тебе необходимо обратиться к психиатру. Маленькая, хочешь, я пойду с тобой? Ты понимаешь, что ты больна?
ВИКТОРИЯ. А кому от этого плохо?
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Тебе!
ВИКТОРИЯ. Вы просто мне завидуете, Лидия Ивановна. В один прекрасный день вы скажете «ах!». Кроватку мы поставим здесь, а пелёночки будем сушить в ботаническом кабинете… Она вырастет, моя радость, и будет меня звать «мама»…
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Но раньше я тебя выгоню вон. Выгоню из комнаты, с работы и из института.
ВИКТОРИЯ (нацепила пальто на плечики и повесила на гвоздь; расшнуровала ботинки, сняла коричневое платье, перешитое из школьной формы) . Лидочка Ивановна, вы обиделись? Ну что мне сделать, чтобы вас развеселить?.. Придумала!
В трусах и в майке она отправилась в туалет. Набрала в ведро воды. Плюхнула в ведро тряпку. И только развезла воду по истерзанному паркету школьного коридора, как послышался робкий стук в дверь.

Сцена четвертая
Виктория замерла перед дверью, на всякий случай сжимая в руке свое единственное оружие – тряпку. Стук повторился.
ВИКТОРИЯ. Это вы?
СЕМЕН (за дверью) . Это я.
ЛИДИЯ ИВАНОВНА. Не смей открывать!
ВИКТОРИЯ (открывая дверь) . Сенечка вернулся!
СЕМЕН (растерялся, увидев её босую, в черных, мужских трусах и белой майке) . Вы меня, конечно, извините.
ВИКТОРИЯ (без всякого смущения) . Это вы меня извините – я не одета. Считайте, что я в пионерской форме. Белый верх, темный низ. Только галстука не хватает, да?
СЕМЕН. Да, конечно. Я вас разбудил?
ВИКТОРИЯ. Нет, что вы, я полуночница! Заходите скорей! Все-таки решили выпить чаю?
СЕМЕН. Нет. Я вернулся спросить, нельзя ли мне у вас тут в школе переночевать?.. Вы, только чего не подумайте… И вообще, у меня в голове будильник. В пять утра встану и исчезну. И никто не. узнает, что я здесь был. Можно?
ВИКТОРИЯ. Нужно – значит, можно.
СЕМЕН. Вот спасибо! Одно дело, что у нас с Анной всё покончено, а другое дело – не хочу, чтоб ребята зря болтали. У нас очень строгая школа, и всякая болтовня может иметь свои далеко идущие последствия.
ВИКТОРИЯ. Сенечка, не надо ничего объяснять. Я очень-очень рада, что вы вернулись.
СЕМЕН. Правда?
ВИКТОРИЯ. Честно. Когда вы отказались зайти ко мне, я даже заплакала от обиды. Почувствовала себя такой несчастной… Сижу реву, а тут вы и вернулись! Спасибо вам, хороший мой!
СЕМЕН. Не за что…
ВИКТОРИЯ. Ну идемте, идемте же! Вам надо скорее согреться! (Ушла в темноту коридора.)
Семен поспешил за ней.

Сцена пятая
Слева были черные окна, справа – белые замызганные двери классов.
ВИКТОРИЯ (открыла одну из дверей и позвала) . Заходите, Сенечка! Здесь вы можете переночевать. Это у нас физкультурная комната. Видите – турник. Осторожно, он сломан!.. Вот здесь, на физкультурных матрасиках, вы можете лечь. Я вам дам простынку и свое одеяло…
СЕМЕН. Ни в коем случае! Я лягу так.
ВИКТОРИЯ. Молчите! У меня в комнатке тепло-тепло. А здесь вы можете простудиться. Сеня, я хочу вам задать два вопроса. Обещайте мне, что ответите искренне.
СЕМЕН. Ну?
ВИКТОРИЯ. Мне идет пионерская форма?
СЕМЕН. Чего?..
ВИКТОРИЯ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15