Из
Института, уже без особых проблем, можно было попасть на старую улочку в
центре Москвы. Руководство объекта "пси" тихо гордилось двумя вещами: тем, что
ни одна иностранная держава не знает о его существовании, и тем, что нигде,
даже в Штатах, по данным разведки подобного объекта нет.
Мужчина, сидящий сейчас в деревянной комнате, был одним из эсперов "пси".
Насколько он мог судить, их группа насчитывала почти четыре десятка человек, с
тремя другими эсперами он даже был знаком. Приложив некоторые усилия он мог
узнать точную цифру, но работа в "пси" давно приучила его не стремиться к
излишним знаниям. Через два дня, на третий, он приходил в Институт средств
наглядной агитации, предъявлял пропуск, спускался на минус первый этаж,
предъявлял другой пропуск, затем произносил в микрофон стихотворную строфу,
которая была паролем этого месяца. Однажды, слегка охрипнув, он
продекламировал бессмертную фразу о дяде, который был честных правил, но не в
шутку занемог. Пролежав полчаса под дулом автомата на бетонном полу, эспер
едва не повторил его судьбу. Уже несколько лет в "пси" собирались установить
систему идентификации по сетчатке глаза, но пока дальше разговоров дело не
шло. Возможно потому, что польза "пси" всегда была под вопросом у руководства.
Когда-то мужчина работал во втором коридоре подземного центра. Отсиживая по
двенадцать часов в почти такой же комнате, он занимался очень странным делом:
размышлял, не запущены ли американские или китайские ядерные ракеты в сторону
России? Однажды он почувствовал - болезненно ясно, почти увидел, как из
льдистой серой воды выпрыгивают титановые туши "Поларисов", зависают, танцуя
на огненном столбе, и медленно отправляются в свой последний путь. Глотая
ставший колючим воздух он выбежал из комнаты
параграф первый: в случаи предвидения...
и заорал на дежурного за оббитым жестью столом,
а если ошибка? если бы ошибка... только бы ошибка...
спеша успеть, хотя что можно было сделать, если он увидел случившееся?
Дежурный, вылавливая телефонную трубку, медленно бледнел.
И вдруг эспер почувствовал, как его отпускает, ракеты уже не выпрыгивали из
воды, зато на ребристом стальном полу лежал пожилой мужчина в чужой военной
форме, и кровь текла из пулевого отверстия в виске
как будущее, не успев случиться, становится лишь возможным.
Потом его отпаивали коньяком, а поднятые с постелей коллеги пытались прощупать
еще хоть что-то. Почти месяц он ходил, ожидая решения руководства о своей
профпригодности. Это был очень долгий месяц, пока разведка вылавливала крохи
сверхсекретной информации о сошедшем с ума американском адмирале...
Эспера повысили в звании, отправили с семьей в санаторий и премировали - очень
крупной суммой.
Работать в группе предупреждения ракетного нападения он после этого не смог.
Уж слишком четко помнились серые конусы обтекателей, выныривающие из
вспененной воды. Ему предлагали перейти в группу предупреждения промышленных
катастроф
Да, Чернобыль ребята не увидели, но Чернобыль должен был быть лишь третьим в
ряду атомных аварий
или в группу социальных конфликтов. Но он выбрал самый новый сектор "пси" -
группу общепланетарных опасностей.
Какие опасности они должны были предугадывать - никогда четко не
формулировалось. Как говорил один из эсперов - от землетрясения на Тайване до
угасания солнца... Но пока, за два года работы, никаких предупреждений отдел
выдать не смог.
Устроившись поудобнее - дежурство будет длиться шесть часов, эспер уже не в
первый раз подумал о том, что отдел "общепланетарных опасностей" был даже не
данью политической моде, как он решил вначале, - какие, к черту,
общечеловеческие ценности в их организации? а просто синекурой для
отработавших эсперов. Те, кто подобно ему переживали яркий "прокол
реальности", нормально функционировать уже не могли. Психика подводила, то
подкидывая ложные предвидения, сотканные из воспоминаний, то старательно не
замечая настоящих опасностей. Но пенсии у эсперов не существовало. Вывести
людей из штата, но сохранить при этом охрану и наблюдение за ними в полном
объеме - этого не тянул даже бюджет "пси". Вот и был изобретен новый сектор,
безобидный и непритязательный.
Одна свеча догорала. Мужчина затушил фитилек - легкая струйка дыма уплыла в
вытяжную решетку, пошарил в столе в поисках новой свечи. Никто не знал, почему
электрическое освещение, металл, пластмасса гасили экстрасенсорные
способности. Это было принято как аксиома, и...
тяжесть в висках
помещения эсперов оборудованы...
пламя, пламя перед глазами, огонек на свече вырос в целый факел, что со мной?
Что со мной?
прокол
Он вдруг увидел - увидел так ясно, что знаменитый, снискавший ему славу прокол
с "Поларисами" стал лишь бледной акварелью на фоне многоцветного пейзажа. Он
увидел лица - только лица. Шестеро...
И за ними - смерть.
Мужчина не успел выйти из-за стола, повалился лицом в теплый воск потушенного
огарка. Остановилось сердце - просто сжалось, и не захотело разжиматься.
Словно решило - хватит.
Боли не было. Эспер сползал на пол, а перед глазами мелькали картины -
будущее, за которым он был поставлен надзирать, которое должен был
предотвратить.
Даже умирая, в те секунды, пока лишенный кислорода мозг продолжал жить, он
пытался понять, что же наполнило его этим запредельным ужасом, имя которому -
смерть.
Он понял.
И умер с сознанием человека, которому повезло, который - пусть и дорогой
ценой, успел спастись.
Анатолий Владимирович Шестаков, подполковник, никогда не одевавший формы,
тридцатисемилетний эспер, которого по традиции "пси" никогда не звали по
имени, лежал в деревянной комнате глубоко под московскими улицами, и улыбался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20