-Да?
- Я сегодня не могу прийти на работу,
Валентин Романович. Тут сложились такие
обстоятельства...
Снова пауза и шепоток сквозь ладонь.
- Э... Кирилл Максимов?
- Кирилл, - обреченно сказал я.
- Где вы, говорите, работаете?
В розничном отделе. Менеджер по
продажам. Спросите Андрея Исааковича!
- Андрей Исаакович, - нарочито громко
спросил шеф. - Работает у вас Кирилл Максимов?
- Нет, - донесся ответ старшего менеджера
розницы. - Валентин Романович, я вам все время говорю
- у нас не хватает одного человека! Ну трудно втроем с
нашими объемами, просто совсем невозможно!
- Э... Кирилл Максимович... - сказал шеф.
- Кирилл Максимов!
- Кирилл Максимов. Я не совсем понял
смысл вашей шутки, но если вы хотите работать в
нашей фирме и имеете опыт...
- Имею. Три года работы.
- Где?
- В «Бите и Байте!» - крикнул я и прервал
связь.
Меня колотило мелкой дрожью. Это уже не
бумажки. Меня не узнал Валентин Романович? Пускай.
Не так уж часто я с ним вижусь. Но вот Андрюшка
Ливанов, с которым вместе было и выпито
технического спирта, и пролито трудового пота...
Бумаги можно подменить. Если уж решили
отнять квартиру.
Людей можно подкупить... или запугать. Если
уж задались целью затравить меня.
Но откуда у шефа и Андрюшки подобные
актерские способности? Андрей у нас хоть и Ливанов,
да не тот. И выдать импровизированную горестную речь о
нехватке менеджера он никак не мог!
Руки тряслись, и виной тому была не
вчерашняя пьянка. Я огляделся. Мой двор. Мой,
понимаете? Мой! Эти скамейки и карусели на детской
площадке, свежевыкрашенные ко дню города, - они
мои! Этот дворник, сгребающий мокрые осенние
листья, - мой! Этот магазинчик на углу, где я покупаю
хлеб, колбасу и пельмени, -тоже мой! Все вокруг
привычное и уютное, даже лужа в узком проходе
между нашим и соседним домом - моя, обжитая, сто раз
в ней промокали ноги, а однажды я поскользнулся и
шлепнулся в нее -совершенно по-клоунски размахивая
руками, пытаясь удержаться от падения, но
все-таки приземлившись на мягкое место. Анька тогда
хохотала будто ненормальная, я, глядя на нее, тоже
принялся смеяться - сидя в луже, и проходившая мимо
бабулька высказала все, что думает о пропившей стыд
и совесть молодежи...
Я набрал номер Ани.
- Кирилл, не звони мне, хорошо? - раздалось в
трубке. - Я не хочу больше с тобой общаться. Правда
не хочу.
Отбой.
Наверное, наши отношения и впрямь иссякли.
Я не огорчился. Я обрадовался! Анька узнала мой
номер, она помнила меня!
Что же происходит?
Я уселся поудобнее, с улыбкой кивнул
дворнику - тот меня не узнал и на кивок не ответил. И
принялся обзванивать друзей, знакомых и деловых
партнеров - всех подряд по записной книжке телефона,
начиная с менеджера Ашимова, у которого иногда
закупал железяки для фирмы, и кончая папиным
знакомым, стоматологом Яблонским, полгода назад
ставившим мне очередную пломбу.
Через полчаса, почти посадив телефон, я
закончил обзвон.
Картина вырисовывалась странная... впрочем,
нет, странная - это если бы в ней начисто отсутствовали
закономерности. А здесь они имелись.
Случайные знакомые вроде Яблонского или
менеджеров крупных оптовых фирм меня забыли
начисто. Приятели, с которыми связывали более-менее
личные воспоминания, вспоминали не сразу, но после
какого-нибудь «Лешка, ты что, опух? Мы на прошлой
неделе вместе пиво пивали в «Граблях»!» вспоминали и
начинали смущенно извиняться, ссылаясь на выбившую
всю память работу или последствия вчерашнего
пьянства. Пятеро вспомнили меня сразу - Котя, хотя тут,
вероятно, сказывалось недавнее общение, три девчонки,
отношения с которыми были более чем теплыми, и,
совершенно неожиданно, один паренек из
конкурирующей фирмы. С пареньком этим я общался
не слишком уж часто... было в нем что-то такое...
голубоватое, что ли...
Я крякнул. Вот те на! История почти как в
Котиных рассказах. Парень-то, похоже, и впрямь гей! А
я, видимо, ему симпатичен. Вот потому и помнит...
Почему-то мысль о том, что я являюсь
обьектом сексуальных фантазий голубого, меня
потрясла больше, чем охвативший моих знакомых склероз.
Я встал, дошел до магазинчика и купил пива.
Продавщицы меня не узнали. Вернувшись на скамейку, я
попытался сосредоточиться. Фиг с ним, с парнем,
положившим на меня глаз. К вечеру и он меня забудет
начисто, пра-а-ативный.
Потом, наверное, забудут те девчонки, с
которыми у меня были романы.
Что дальше?
Без работы. Без квартиры. Без друзей.
Паспорт? Ну и что с того? Фальшивый. На рынке купил.
А родители?
Не вызовут ли они милицию, обнаружив меня
в своей квартире?
Я набрал папин номер. Вслушался в щелканье
и потрескивание мирового эфира.
- Да? - весело откликнулся папа.
- Привет, это Кирилл, - сказал я.
- Кто-кто? - не понял отец.
- Кирилл! Ты что, родного сына не узнаешь?
- Да слышно тебя плохо, Кириллка, -
добродушно отозвался отец. - Не мобильная связь,
а полевая почта... Как дела? Трудишься?
- Тружусь, - ответил я, отхлебывая пиво.
- Мать спрашивает- не болеешь?
- Здоров как бык...
- Все в порядке? Ничего не случилось?
Так и подмывало ответить - «выгнали с работы,
отобрали квартиру, а друзья меня забыли».
- Все зашибись! Как отдыхаете?
- Хорошо отдыхаем. Турки облизывают со
всех сторон, но так и норовят лизнуть в бумажник, -
весело ответил отец. - Зря не поехал.
- Зря, - согласился я.
Ты просто так звонишь, что ли?
Соскучился?
- Ага.
- Ну, через три... через четыре дня приедем.
Мать тебе уже сувениров накупила.
Я кивнул. Пара футболок с надписями вроде
«Турция - страна веселых девочек», ритуально
привозимая с морей ракушка, бутылка какой-нибудь
анисовой турецкой настойки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17