- Шевченко видел на острове необыкновенные кости, - все так же
вполголоса ответил я и неожиданно для себя добавил. - Необыкновенные
кости - не то зверя, не то птицы.
Старик закрыл глаза и несколько секунд молчал.
- Значит, это правда, - заговорил он, не открывая глаз. - Слушай,
добрый человек, а ты не соврал мне про Шевченко, откуда знаешь?
Я рассказал старику о письмах Шевченко. Он опять закрыл глаза и
покачал головой.
- Смеяться над стариком будешь, скажешь - байки рассказываю, а это
не байки и я тебе докажу, - старик поднялся и подошел к стоящему в
углу небольшому обитому цветной жестью сундучку. Он было наклонился к
нему, но, махнув рукой и сказав "потом", снова вернулся на свое место.
- Я ничего не видел и не знаю, - заговорил он, скручивая папиросу
из самосада, - расскажу то, что говорил мне отец. Давно это было,
давно, - старик помолчал, отдавшись воспоминаниям. - Мой отец, - снова
начал он, - в ту пору был еще подростком. Дед охотно брал его с собой
в море, и всегда они возвращались с хорошим уловом, с ними еще Копан
Давлетов ходил рыбачить. В те годы не было у казахов ни хороших лодок,
ни моторов, но и на своих парусниках заплывали рыбаки далеко. У
берегов БарсаКельмеса рыбачили часто, тогда его по другому называли
"Суджок", значит "Безводный".
Однажды - рассказывал отец - в сильный ветер сорвало у них парус и
лодку понесло к южному крутому берегу острова, где они рыбачили редко
- глубоко там, и к берегу пристать негде, крутой он очень. Ну, пока
возились с парусом, подогнало их ветром, и того гляди разобьет лодку о
берег. Кое-как удалось все же закрепить парус и понемножку вдоль
берега двигаться. Вот тут и увидели они высоко над морем в обрыве
берега белый камень.
Ты говоришь, был на острове, знаешь, камней там нет. А этот камень
большой, белый и круглый, рыбаки заметили, только посмотреть им его
поближе не удалось, ветер помешал.
Это было более ста лет назад. Жара тогда стояла необычная, а рыба
хорошо ловилась, и ее сушили прямо на острове, не увозя домой. Много
тогда рыбы насушили. И вспомнил как-то отец в свободную минуту про
белый камень, захотелось ему посмотреть на него. Уговорил он деда
поехать в то место, и пошли они втроем на лодке к южному берегу.
Нашли. Берег там как стена стоит. Причалили, вышли из лодки, а до
камня не добраться - снизу высоко, а наверх и совсем пути нет.
И лежит этот камень вроде как в пещерке маленькой, весь на солнце.
Круглый такой камень, белый - да гладкий, ну, как яйцо, только
большое.
Захотел мой дед яйцо сковырнуть и пошел к лодке за веслом, а отец
взял кусок глины сухой да и бросил тем комком в каменное яйцо, бросил
да со страху чуть не умер на том месте. Как только шлепнулась глина о
яйцо, оно и лопнуло, вроде как скорлупа раскололась и оттуда какое-то
чудовище вылезать стало, черное, противное, с глазищами.
Закричали рыбаки со страха, да бежать, да в лодку, а это чудовище
вылезло совсем из скорлупы, да с обрыва вниз и свалилось, только не
шлепнулось, а как птица полетело. Крылья у него были, только без
перьев и огромные, да с когтями.
Как оно свалилось, это уже один дед видел, он с веслом у лодки
стоял, а отец и Копан, как шлепнулись в лодку, так и голов не
поднимали, орут: "Шайтан!" и больше ничего. Копана, так того трясти
даже стало.
Дед тоже в лодку вскочил да скорее за парус, а "шайтан" по берегу
скачет да крылья свои растопыривает, только лететь еще не может.
Ростом он с теленка был, а крылья больше нашего паруса. И клюв у него
был длиннее его самого, да с зубами. Как только он в том яйце
помещался. Дед до того перепугался, что не помнил, как среди моря
очутился.
Копан сразу и заболел тогда, его домой в горячке привезли, неделю
провалялся и помер, а мои ничего, пообтерпелись. Рассказали они людям,
что произошло, только никто не поверил, решили, что дед из хитрости
пугает, чтобы его рыбу на острове не трогали, а за рыбой той и дед
побоялся поехать, так и бросили ее на Суджоке.
После жаркого лета началась суровая снежная зима. Знаешь ли ты,
что такое джут? Для казаха-овцевода это смерть, вот в ту зиму и
случилось это несчастье. Овцы не могли пробить копытами смерзшийся
слой снега, чтобы добраться до травы, и, напрасно изранив ноги,
погибали от бескормицы. Ведь запаса сена тогда не делали.
В ту зиму целый аул откочевал на Суджок. Арал не всегда замерзает
так далеко, но в тот год море замерзло, и люди со скотом перешли на
остров, где снега было меньше. Потом начались ветры, лед взломало и
угнало в море, что произошло на острове - никто не знает.
Старик покачал головой и повторил:
- Никто не знает. Весной, когда утихли шторма, - продолжал он
помолчав, - деда уговорили съездить на остров узнать, что с людьми.
Дед долго отказывался, все еще боясь встречи с шайтаном, но мой отец
по молодости лет уже успел забыть пережитый страх и, снедаемый
любопытством, до тех пор приставал к деду, пока тот не согласился.
Тебе вот говорили, что люди там погибли от отсутствия воды и
корма, может быть, только дед и отец не нашли на острове ни одного
трупа. Ни людей, ни овец, ни живых, ни мертвых. Только юрты,
наполовину изодранные ветром, стояли над обрывом недалеко от берега
моря.
Все еще надеясь найти кого-нибудь из оставшихся в живых, дед и
отец стали заходить в юрты. Их было всего три. В двух ничего не было,
кроме одеял и кое-какой посуды, а в третьей, наиболее сохранившейся,
нестерпимо пахло разлагающимся трупом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16