Как я мог быть таким наивным? Сел в монор, и поехал через всю
Европу. Свободный и независимый...
Вот только со Знаком на шее. А как иначе? Выбросить? Чтобы первый
же полицейский заподозрил во мне убежавшего из дома ребенка?
Я живу в хорошее время, это правда. Нет больше войн. Нет больше
голода. Преступности почти нет. И прав у людей - бери, не хочу! Даже
"дискриминации по возрасту" больше не существует. И уж точно никто не
заставит своенравного мальчишку-мутанта делать то, что ему неприятно.
Но зачем заставлять, если можно вынудить?
Висит на цепочке Знак. Фиксируется сенсорами в транспорте, в
магазинах, в кафе. И в каждом городе, куда я приеду, вежливый и
доброжелательный человек объяснит мне, что под солнцем очень мало
места.
Можно бунтовать. Можно болтаться по всему миру, и ничего не
делать. Но это не в моем характере, и те, кому надо, это знают.
Я встал, подошел к бесплатному видеофону. Нашел в списке центр
занятости, набрал номер. И совсем не удивился, когда увидел на экране
лицо моего недавнего собеседника.
- У меня вопрос, - сказал я.
- Да, Михаил. Пришла в голову какая-то идея?
Он весь был само внимание.
- Пришла. Если к вам обратится человек с условно-положительной
мутацией... сверхвосприятием запахов. Ему найдется работа?
- Крайне редкая мутация! - с чувством сказал клерк. - Разумеется,
найдется. Насколько я знаю, любой научный центр, любая производящая
фирма возьмут на работу такого человека. Никакие анализаторы, увы, не
смогут его заменить. Прорыв в области синтеза новых лекарств,
получении сверхчистых химических веществ... да в чем угодно! Наука,
криминалистика, производство парфюмерии... надо ли мне вам это
объяснять, Михаил?
- Не надо, - честно сказал я. - Мне это с рождения объясняют.
- Я только могу добавить... когда этот человек начнет работать,
его мутация немедленно будет признана положительной и внесена в общий
список. Любые родители смогут подарить своим детям такую интересную
способность...
- Вы правда думаете, что она интересная? - устало спросил я. И
прервал связь.
А вечером на вокзале немало людей...
Я стоял у информ-терминала и тупо смотрел на экран, на бланк
электронного письма. Я посылал родителям короткие письма каждый вечер.
Так они просили, да я и сам не хотел, чтобы они волновались...
Вот только сейчас я не знал, что писать.
- Собрался уезжать?
Я повернулся. Игорь ухмылялся, глядя на меня.
- Еще не знаю, - сказал я честно. Переступил, и кроссовки радостно
пискнули "Мы много дорог повидали на свете..."
Нагнувшись, я, наконец-то, отключил у них звук.
- А я думал, ты все-таки зайдешь... - сказал Игорь. Искренне
сказал.
- Скажи, ты тоже из тех, кто меня пасет? - спросил я в лоб.
- Понял уже? - Игорь усмехнулся. - Если уж меня, с моими
слабенькими способностями эмпата, год доставали... такого, как ты,
будут всю жизнь напрягать. Нет, Мишка. Я сам по себе. Я в эти игры не
играю.
Он не врал. Хорошо, что я умею это видеть.
- За мной следят, Игорь, - пожаловался я зачем-то. - Мне сегодня
дали понять... либо я делаю то, что нужно обществу, либо стану чмо,
никому нафиг не нужным!
- Конечно, - чуть удивленно сказал Игорь. - А ты что думал? Так
всегда было. Только если первобытный человек не хотел гоняться за
мамонтами, хотя это у него получалось, товарищи могли его и съесть.
Сейчас просто выкидывают на обочину.
- А свобода? - спросил я. Как будто Игорь в чем-то был виноват.
- А она у тебя есть, - он снова усмехнулся. - Ты же ее получил, в
полной мере. Не нравится вкус?
- Нет.
- Так извини. Другого не бывает.
Я посмотрел на бланк письма. Взял световое перо, и быстро начертил
на экране:
"Больше писем не будет."
И щелкнул по кнопке, отправляя свое последнее письмо родителям.
- Так что, ты уезжаешь? - спросил Игорь. - Если да, то можем
поехать вместе. Куда-нибудь на юг, ага? Там тепло. А на пальмах
синтетические бананы не растут.
- Ты такой легкий на подъем?
- Да я еще легче, чем ты думаешь, - засмеялся Игорь.
- Это ведь все равно проигрыш, - сказал я.
- Ага, - легко согласился он. - А у тебя два выбора. Либо
проигрываешь и ты, и наше сытое, благополучное общество. Либо
выигрывает общество... ну и ты, тоже.
К перрону медленно подкатил монор. В вагончик вошло несколько
человек.
- Ну, едем или остаемся? - нетерпеливо спросил Игорь. - Не люблю
долго раздумывать!
- Если дойду, то поехали, - сказал я. - Синий!
И прыгнул на узкую синюю полоску цветного бетона.
- Ну сколько тебе объяснять? - Игорь поморщился. - Не дойдешь.
Никак. Так уж придумано!
- Верю, - согласился я. - Только знаешь, я все равно буду
пробовать. Всегда.
ДОРОГА НА ВЕЛЛЕСБЕРГ
Ветер гнал над степью запахи трав. В воздухе словно метались
разноцветные знамена, даже в глазах рябило. Я сказал об этом Игорю, но
тот лишь усмехнулся:
- Чтобы унюхать то, что ты чуешь, надо собакой родиться. По-моему,
воняет гарью.
Гарь я тоже чуял. От посадочной капсулы стлалось грязно-черное,
медленно оседающее полотнище. Там, где опоры впились в почву, ленивыми
багровыми гейзерами вспухал запах сгоревшей земли. Наверное, того, кто
видел бы это впервые, зрелище могло захватить. Я начал дышать ртом, и
цветные пятна в воздухе дрогнули, исчезая. Так гораздо лучше, только
рот быстро пересыхает. Но я привык. Не советую, правда, медикам из
Центра Совершенствования подходить ко мне с предложением об активации
генов моим детям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32