- Привет! Что вы задумались, как повстанцы перед прибытием
Десантного Корпуса?
Повинуясь невидимому режиссеру, грянул гомерический хохот.
- Убрать, - с непонятной самому себе гадливостью приказал я.
Прозвучали торжественные позывные правительственного канала.
Возникло изображение огромного зала. Стоящий перед микрофоном мужчина
говорил:
- События на Туане продемонстрировали нам необходимость сохранения
финансирования...
- Переключить.
Экран наполнился густой чернотой. Из мрака медленно, плавно выплыл
медово-желтый колокол. Накатился густой долгий звон. Информационная
программа "Взор".
- Оставить.
Колокол расплылся, превращаясь в человеческий глаз. Зрачок
увеличился, стал прозрачным. Проступили контуры бронетранспортеров,
людей с оружием в руках. Знакомый голос Григория Невсяна - знаменитого
телеобозревателя - произнес:
- Мы на Туане, первой планете звезды Бэлт. Трагедия, разыгравшаяся
в этом тихом, спокойном мире, не может оставить равнодушным никого...
Я лежал и слушал. Про экстремистов, рвущихся к власти на Туане.
Про обманом втянутых в мятеж жителей. Про десантников, с риском для
жизни восстанавливающих порядок.
- Некоторые назовут преступным применение десантниками оружия. Но
разве не преступно вдвойне втягивать в политические игры подростков,
детей? - спрашивал Невсян. - На стороне мятежников сражались
двенадцати-тринадцатилетние мальчишки. Им дали оружие, им приказали не
сдаваться в плен.
Я почувствовал злость. Это подлость. Мои ровесники - значит, среди
них мог быть Арнис. И ему могли приказать не сдаваться...
- Никто из мятежников, повторяю - никто, не сдался в плен. В
безвыходных ситуациях они отстреливались до конца, а затем подрывали
себя гранатами. Думается, всем ясно, что такой фанатизм невозможен без
гипновнушения.
- Выключить, - скомандовал я, поворачиваясь на спину. Полежал,
глядя в потолок. Наверное, лучше всего мне лечь спать. Заказать
спокойную музыку с плавно понижающейся громкостью и незаметным
переходом в шорох дождя. А под утро, для пробуждения - что-нибудь
задорное и темпераментное...
Призывно пискнул видеофон. Вежливо сообщил:
- Вызов принят к исполнению. Установление связи через двадцать
секунд.
Я вскочил. Бросился к экрану. Встал перед круглой голубоватой
линзой камеры. Связь через двадцать секунд...
За сотни, а может быть, и тысячи километров от меня антенны
станции связи готовились выбросить вверх, в космос, мой вызов - сжатый
до миллисекунд времени закодированный сигнал. Где-то над планетой
зависший на стационарной орбите ретранслятор-автомат подхватит
эстафету, передав промодулированным лазерным лучом сообщение на
Межзвездный передатчик - двухкилометрового диаметра шар, вращающийся
по независимой околосолнечной орбите. Там, переведенный на язык
гравитационных импульсов, собранный в один пакет с тысячами других
сообщений, сигнал уйдет во Вселенную. В космосе, вблизи звезды Бэлт,
его примут антенны местной станции. И все пойдет в обратном порядке.
На экране успокаивающе изумрудным светом светилось: "Ожидайте". Но
я не нуждался в уговорах. Я и так ждал целый день. Теперь я не отошел
бы от экрана и до утра.
Экран ожил. Секунду изображение было не в фокусе, потом
подстроилось. На фоне облицованной деревом стены я увидел усталое
женское лицо. Мать Арниса. На ней был строгий темный костюм, и я вдруг
сообразил, что субъективное время наших планет совпадает. Не похоже,
конечно, что я вытащил ее из постели... И все равно ужасно неудобно...
- Здравствуйте... - неловко начал я. - Добрый вечер.
У меня из головы вдруг начисто вылетело ее имя. И чем усерднее я
пытался его вспомнить, тем надежнее забывал.
Несколько секунд женщина на экране всматривалась в мое лицо. То ли
видеофон никак не наводился на резкость, то ли она просто меня не
узнавала. Мы видели друг друга раза два или три, и то лишь по
видеозаписи.
- Здравствуй, - безо всякого удивления произнесла она. - Ты Алик,
друг Арниса.
- Да, - обрадованно подтвердил я. И зачем-то добавил: - Мы были в
спортлагере прошлым летом.
Она кивнула. И продолжала молча смотреть на меня. Странно как-то
смотреть. Безразлично.
- Арнис не спит? - неуверенно спросил я. - Он может подойти?
Голос ее стал еще более бесцветным:
- Арниса нет, Алик.
Я понял. Я сразу же понял, может быть потому, что наперекор
доводам рассудка боялся этого. Но все равно спросил, упорно не желая
верить.
- Он спит? Или ушел куда-то?
- Арниса больше нет, - повторила она, добавив лишь одно слово.
Решающее. Больше нет Арниса.
- Неправда, - услышал я собственный голос. И закричал, не понимая,
что говорю: - Неправда! Неправда!
Вот после этих слов она и заплакала.
Меня всегда пугает, когда взрослые плачут перед детьми. Это что-то
ненормальное, противоестественное. Я сразу начинаю чувствовать себя
неправым и говорить разные дурацкие вещи вроде того, что исправлюсь,
даже если и не виноват ни в чем.
Но сейчас мне было на все наплевать. Арнис, друг мой, мой самый
настоящий во всей Вселенной друг, с которым мы провели два месяца во
Флориде и никогда больше не встретимся, мертв. Убит. На войне не
умирают от простуды.
- Расскажите. Расскажите мне, что случилось, - попросил я. - Я
должен знать, обязательно.
А почему, собственно, должен? Потому что Арнис мой друг? Или
потому, что мой папа - антибиотик, не успевший вовремя вылечить
болезнь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32