О системе доминирования мы очень многое узнали, наблюдая именно за этой маленькой стаей, и особенно после того, как примерно через месяц у доминирующей самки началась течка. С этого момента доминирующий самец, как я уже рассказывал, почти не отходил от нее. Самец номер два и раньше выказывал уважение высшему по рангу, теперь же он и подавно старался держаться как можно дальше от этой парочки. Правда, иногда у нас создавалось впечатление, что сама самка номер один желала предъявить свои права на все и на вся — время от времени она как бы невзначай подходила ко второму самцу. Ее поклонник постоянно был настороже, подстерегая эти попытки измены, и даже спать укладывался так, чтобы поместиться между своей дамой и соперником. Если она оказывалась в опасной близости к другому, он бережно оттеснял ее боком. Порой она делала вид, что не понимает намека, и все же проскальзывала мимо (с самым невинным видом), но едва она подбиралась к подчиненному самцу на несколько метров, ее поклонник считал нужным принимать меры к устранению соперника. Ему не приходилось тратить особых усилий — злосчастный подчиненный, заметив соблазнительные авансы самки, начинал праздновать труса и добровольно убирался подальше от искушения. А если он не успевал отступить заблаговременно, малейшая угроза со стороны самца номер один заставляла его поспешно уносить ноги куда-нибудь подальше.
В самый разгар течки у доминирующей самки доминирующему самцу почти не удавалось передохнуть. Стоило его даме отойти от него на полтора-два метра, как он начинал волноваться; подбегал к ней, лизал ее, бежал к тому месту, где она только что лежала, тщательно отмечал его, мчался к подчиненному самцу. Тот никогда не ложился ближе чем в пятнадцати метрах, но видя приближение доминирующего самца, отходил еще дальше. Пылкий поклонник ограничивался тем, что старательно отмечал место, с которого согнал соперника, тотчас же спешил обратно к своей даме и укладывался у нее под боком, пытаясь хоть немного передохнуть — но какой уж тут отдых!
Взаимоотношения двух доминирующих собак и подчиненной самки очень напоминали мне отношения, сложившиеся между Ведьмой, Черной Феей и Лилией в стае Чингиз-хана. В этом своеобразном треугольнике Лилия часто старалась быть поближе к Ведьме, как будто близость к доминирующей самке могла придать ей больше веса в стае. Но не тут-то было — Черпая Фея, которая явно придерживалась того же мнения, не теряя ни минуты, втиралась между ними. И если в стае из четырех собак подчиненная самка старалась быть поближе к самцу номер один, то доминирующая самка немедленно их расталкивала. Это особенно бросалось в глаза, когда собаки отдыхали. Самец номер один и самка номер один почти неизменно укладывались рядом, а самка номер два обычно тоже ложилась около них. Она никогда не устраивалась поблизости от доминирующей самки, если рядом не было доминирующего самца, — возможно, она рассчитывала на его заступничество. Но и рядом с ним она никогда не ложилась, если здесь же не было доминирующей самки, — наверное, если бы она на это решилась, она восстановила бы против себя более сильную самку и даже вызвала бы нападение с ее стороны. Иногда меня просто поражало, до каких тонкостей доходит подчиненное животное, стараясь избежать неприятностей.
Боюсь, что высокоученые коллеги осудят меня за приписывание животным человеческих чувств, но я не могу не сказать, до какой степени меня потрясло открытие, что животное может лелеять жажду мести. И я приведу пример.
Все это началось, когда я вновь встретил стаю Чингиз-хана — примерно через два месяца после того, как щенки Юноны покинули логово. Стая вернулась на свой гнездовой участок, и я наткнулся на нее совершенно случайно, потому что занимался в то время гепардами. Тем не менее я сразу же отложил всю другую работу и решил оставаться со своими собаками как можно дольше. Так прошла почти неделя. Луна совсем не показывалась, и каждое утро я находил собак поблизости от того места, где оставил их накануне вечером.
В первый вечер стая свалила добычу после необычайно затянувшейся погони. Щенята были еще раза в четыре мельче взрослой собаки и очень отстали, а когда подбежали к добыче — это была газель Томсона, — от нее уже почти ничего не осталось, и они принялись клянчить мясо у взрослых. Ведьма сразу же вняла их мольбам и отрыгнула немного мяса. Черная Фея тоже подбежала к щенкам и начала отрыгивать мясо рядом с Ведьмой. Что именно спровоцировало нападение Ведьмы, я не знаю, — возможно, она вообразила, будто Черная Фея собирается съесть мясо, которое она, Ведьма, отрыгнула. Как бы то ни было, она внезапно налетела на Черную Фею и стала кусать ее за шею. Стриж незамедлительно присоединился к этой атаке.
И тут Лилия, увидев, как Черная Фея припала к земле, уклоняясь от двух доминирующих собак, вихрем налетела на нее. Ведьма и Стриж кусали не слишком сильно, а Лилия с первого же раза рванула до крови: она грызла шею Черной Феи так, что вскоре по передней лапе ее жертвы уже струилась кровь.
Но если Лилия решила воспользоваться этой минутой, чтобы взять верх над Черной Феей, то она сильно просчиталась. Как только Ведьма и Стриж оставили Черную Фею в покое, та стала мстить, не теряя ни секунды. Двадцать минут кряду она гоняла Лилию по степи, и та, позабыв о своем минутном торжестве, со всех ног удирала от разъяренной соперницы.
Очевидно, этот случай резко нарушил привычную систему взаимоотношений четырех самок. Несколько дней Черная Фея спуску не давала Лилии, и очень часто эти две и Юнона сцеплялись, когда стая терзала добычу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75