Доколе нам терпеть позор и обиды от своих же военнопленных? Или уже привыкли наследники Суворова и Кутузова жить под немцами, обниматься с преступниками, прикрывающимися идеями Великой французской революции?
Опять политическая двусмысленность сквозила в словах Муравьева: он намекал на то, что опаснейшие враги России — большевики, — и Тухачевский подумал: «Главком ведет какую-то хитрую игру, его демагогия имеет подспудную цель. Он храбро нахален, а нахальство — самовлюбленность, не знающая предела».
— Что мешает вам, офицеры, поступать на службу победоносному народу? Оскорбленное честолюбие? Утраченные привилегии? Недоверие простых людей к золотопогонникам? Если только это, отбросьте сомнения! Моим армиям нужен ваш опыт, я использую вас для возрождения России. — Муравьев ткнул кулаком в сторону рыжеусого человека. — Вот вы, кто вы?
— Капитан инженерных войск. — Рыжеусый убрал с колен соломенную шляпу.
— Почему отсиживаетесь в тылу?
— Нашему брату не доверяют…
— Я доверяю, и этого достаточно! — Муравьев спрыгнул в зал, выхватил из рук капитана шляпу, швырнул в угол. — Срам какой — офицер в шляпе! Встать! — заорал он, пунцовея. — Встать, когда говорит главнокомандующий!
Офицеры поспешно поднялись.
— Приказываю вернуться в армию! — кричал Муравьев.
— Приказ есть приказ, — покорно ответили из зала.
— Мобилизую всех для защиты отечества!
— Если так, то повинуемся…
Главком и командарм возвращались из Дома народных встреч по улице, залитой лунным светом. С Волги веяло свежестью, из садов — терпким запахом мяты.
— Здорово я их раскатал! А как бы вы поступили на моем месте? спросил, смеясь, Муравьев.
— Сделал бы то же самое, только без ругани. Когда прикажете выехать в Первую армию?
— Чем скорее, тем лучше.
6
Как это часто случается с молодыми людьми, председатель Казанского губкома партии Шейнкман и командарм Тухачевский сразу нашли общий язык. Их объединяли не только идеи, но и близкие духовные интересы. Тухачевский любил музыку, Шейнкман — поэзию; командарм преклонялся перед именем Моцарта, председатель губкома даже своего первенца назвал Эмилем в честь поэта Верхарна.
Шейнкману шел двадцать девятый год, но он давно жил бурной, опасной жизнью революционера. Свою партийную деятельность начал он на Урале, был сослан в Тобольск. Октябрь застал его в Петрограде. Шейнкман был председателем следственной комиссии, которая допрашивала арестованных членов Временного правительства. В начале восемнадцатого года Якова Семеновича Шейнкмана избрали председателем Казанского губкома партии.
Тухачевский без труда угадал в Шейнкмане редкую преданность революции. Шейнкман увидел в Тухачевском волю и недюжинный ум. Они сидели в губкоме партии, разговаривая об интервентах, о чехословацких мятежниках и, естественно, о Муравьеве.
— Он, бесспорно, способный полководец. Победы над генералом Красновым в Гатчине, над Украинской Радой в Киеве у Муравьева не отнимешь, — говорил Тухачевский.
— Победа — лучшая из рекомендаций, — согласился Яков Семенович. — Не нравится мне только, что Муравьев ведет себя как новоявленный Наполеон, но при самом диком счастье он был бы Наполеоном на час. Еще не нравится, что он воинствующий эсер. Я не из подозрительных, но воинствующая злоба эсеров меня тревожит; они ложные идеи принимают за истины, призраки за реальную опасность, по любому случаю грозят револьвером. Я давно наблюдаю за Муравьевым и думаю: он легко поставит на карту не только свою судьбу, но и тысячи жизней. Если таким, как Муравьев, взбредет на ум идейка единоличной власти, они прольют крови больше, чем дюжина Чингисханов. — Яков Семенович поглядел на ступенчатую башню Сююмбеки, на белые стены казанского кремля, поверх их, на далекую, в туманных полосах, Волгу. Как бы подытоживая свои рассуждения, сказал: — Около главкома должен быть бдительный политический комиссар. Принципиальный, бескомпромиссный, для которого нет ничего выше интересов нашей революции…
Тухачевский следил за изменяющимся выражением лица Шейнкмана, стараясь не нарушать течение его мысли.
— В Казани положение из напряженнейших. В начале мая мы ликвидировали заговор царских офицеров, заговорщики убили председателя губчека. Контрреволюция ушла в подполье, а теперь снова поднимает голову. В городе одних только членов Союза защиты родины и свободы тысяч десять. А сколько всяких комитетов, лиг, корпораций расплодилось — и все с антисоветским душком. Есть в Казани и Комитет георгиевских кавалеров, и Лига воинского долга, и татарская буржуазно-националистическая партия. И все надеются, что чехословаки помогут им воткнуть нож в спину революции. В Казани находится золотой запас России, Муравьев часто хвастается им на митингах…
— Опасно хранить в Казани восемьдесят тысяч пудов золота и драгоценностей. Они кому угодно вскружат голову, — заметил Тухачевский.
— Казанские большевики обратились к правительству с просьбой перевезти золотой запас в Нижний Новгород. Пока еще не получили ответа. Зато Муравьев долго убеждал нас, что золото под надежным щитом его войск, что он скорее погибнет, чем отдаст сокровища врагу, что искренность его слов свидетельствует о его неподкупности. О золоте он всегда говорит с многозначительной таинственностью. Но за тайнами в политике скрывается или ложь, или предательство. А Муравьев теряет представление о границах своей власти: грозный окрик, маузер, выхваченный из кобуры, стали атрибутами его деятельности, — сказал Шейнкман.
Они расстались поздней ночью, и Тухачевский выехал в Симбирск, в Первую армию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229