Когда случались московские пожары, пожарные команды допускались к водоразборным сооружениям без очереди и набирали воду в неограниченном количестве.
От фонтанов были еще отводы: от Шереметевского – в Сандуновские бани, от Лубянского часть воды шла в три водоема в Китай-городе, устроенных на случаи пожаров: на Никольскую, Ильинку и Варварку. От Петровского фонтана вода поступала во Временную тюрьму «Яма» и в бани купца Челышева (на их месте ныне стоит гостиница «Метрополь»). От Воскресенского фонтана снабжались здания Кремлевского дворца, а от Варварского – Императорский Воспитательный дом. Магистраль заканчивалась малым фонтаном в Зарядском переулке.
Арбатская, Тверская и другие близлежащие части Москвы, исключая Замоскворечье, получали воду через Москворецкий водопровод, бравший начало от Бабьегородской плотины. Но ни в этих районах, ни в Замоскворечье фонтанов не было. Вода подводилась к публичным колодцам с возвышенными бассейнами.
Заяузье, Басманная и Лефортовская части Москвы стали централизованно снабжаться водой значительно позже – лишь во второй половине XIX века. Здесь уместно похвалить мытищинское болото, лосиноостровские леса и императрицу Екатерину.
Водопровод с протекавшей по его трубам рукотворной рекой был подобен живому организму. Он жил своею жизнью, имел определенные порядки во взаимодействии с горожанами. Есть свидетельства этих взаимодействий. К ним можно отнести письмо от 28 марта 1886 года обывателя Василия Васильева в Московскую городскую думу, ее голове:
«Не знаю, известно ли вам как богатому человеку, до чего доведена эксплуатация бедняков… продавцами городской воды…
В Москве есть общество состоятельных кулаков, которые своевольно разделили Москву по водоснабжению на участки. Каждый участковый хозяин имеет несколько рабочих лошадей, телеги и водяные бочки, которые отдают внаем водовозам с обязательством ежемесячно уплачивать им известную плату.
Водовоз, получив от сдатчика известную часть улицы с известным количеством домов, сам делается самостоятельным хозяином по водоснабжению. Он уговаривается с обывателями этой местности об оплате за каждое ведро воды. Плата эта налагается по его усмотрению, преимущественно по 1 копейке с ведра. Главный наниматель становится в полную зависимость от произвола этого грубого мужика-водовоза…»
Если случалась ссора с водовозом, получить от него воды было уже невозможно, а сосед-водовоз ни за какие деньги воду не поставлял: такова была договоренность между всеми водовозами.
Вода в городе давалась недешево. Водовозы в своем большинстве были пьяницами, могли неделями не развозить воду. Тогда обывателям приходилось воду покупать в лавках от 2 до 5 копеек за ведро. А по прошествии месяца водовозу нужно было отдавать деньги сполна, не вычитая им пропущенных дней, иначе водовоз давал отказ на будущее.
В такую кабалу попадали почти все москвичи. Во время разлива Москвы-реки водовозы снабжали в первую очередь обеспеченных обывателей. Остальную воду они продавали лавочникам, которые в этот период брали с бедняков наивысшую плату – 5 копеек за ведро, делясь выручкой с поставщиками воды.
Часто бассейновую воду водовозы заменяли прудовой или речной, что приводило потребителей к болезням.
В конце своего обращения В. Васильев желал адресату, городскому голове Н. А. Алексееву, использовать свойственную ему энергичность «во всех предприятиях городского улучшения».
Городской голова, городские дума и управа, также и Министерство внутренних дел были обеспокоены непорядками, установившимися вокруг городских фонтанов и колодцев. Воду следовало строго экономить и следить за ее чистотой.
Московский обер-полицеймейстер, со своей стороны, сообщал, что «при отсутствии определенных правил для разбора воды из городских фонтанов происходят беспорядки между водовозами. Некоторые из них объединяются в самовольные артели, присваивают себе исключительное право на пользование тем или иным фонтаном, не допускают других водовозов или простых обывателей брать воду или собирают с них дань. Из-за этого около фонтанов возникают ссоры и драки. Если же в фонтане наблюдается недостаток воды, эти монополисты самовольно открывают краны и портят водопроводы. Вода же из кранов разбирается без очереди и без порядка, она из-за этого расплескивается и в значительном количестве теряется, особенно если отсутствуют на месте воронки и наливные трубы. Если в фонтане остается совсем мало воды, водовозы выскребают ее со дна фонтана черпаками. Это делается с такой силой, что на чугунных плитах дна фонтана образуются дыры. Часто пришедшие к фонтану с ручной посудой при скудном наличии в фонтане воды ставят свою посуду на дно фонтана и в дальнейшем наполняют ее, не заботясь о санитарии. Ковшом собираются чуть ли не последние капли воды, вместе с которой сюда попадает и грязь, и водяной цвет…»
Далее обер-полицеймейстер замечал, что не у каждого фонтана дно имело к краям наклон: в некоторых из них он был направлен к центру. В этом случае обыватель должен был привязать ведро к длинной палке и с помощью этого приспособления дотянуться до крана и подставить под него свою посуду. Полного ведра, из-за его тяжести, набрать было невозможно. Поэтому ловкачи тянулись к воде, перегнувшись через барьер, и выскребали, как могли, воду со дна фонтана.
В 1880-е годы стало ясно, что фонтаны, питавшие водой Москву в течение долгих лет, из-за прироста населения (до 700 тысяч жителей) перестали справляться с новыми нагрузками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19