… А главное - для чего?
– Как ты вообще поживаешь? - спросил Моржов.
– Да нормально… А что? - удивилась вопросу Алёнушка.
– Работа нравится?
– Работа как работа, - без всякого вызова ответила Алёнушка и в недоумении пожала плечиками. - Бывают и похуже.
«Работа как работа» - это пиксель, подумал Моржов. Ясная, конкретная, плоская мысль, которая всё объясняет и оправдывает.
– Но бывают работы и получше, - возразил Моржов.
– Какие? - искренне спросила Алёнушка.
– Н-ну… - замялся растерявшийся Моржов.
– Сиськи мну, - отрезала Алёнушка. - Я и так больше всех получаю. Хоть жить могу по-человечески. Вот ты на зарплату свою проживёшь, а? Я ведь в курсе, где ты работаешь. Мне знаешь, кто сказал? Клиент. Его Саша зовут.
– Что за Саша? - удивился Моржов. - Почему он меня знает?
– Он начальник твой.
– Мой начальник?… - ещё больше удивился Моржов.
И вдруг у него забрезжила догадка - уж не Манжетов ли?… Там, в Троельге, на посиделках перед открытием смены Манжетов как-то странно отреагировал на появление Сергача… Ну, теперь понятно…
– Лёнька мне сказал по секрету, что ты в Доме пионеров картины продаёшь, - продолжала Алёнушка. - Вот откуда деньги у тебя. Ты-то с этими картинами вообще здорово устроился. Но другие-то не смогут. Вот к вам туда одна моя знакомая работать пришла, мы с ней в одном доме жили, - Сонька Опёнкина. Ну и сколько она у вас получает, а? У неё и трусов-то нормальных нет. Она даже купаться на пруд не ходит - не в чем. А на дикий пляж стесняется. А у меня и купальник есть, и без купальника я никого уже не стесняюсь. Вот так. Плохо, что ли?
Алёнушка лупила Моржова пикселями, как козырями.
– Так за это под мужиков приходится ложиться…
– А так никто не ложится, да? - засмеялась Алёнушка. - Так мы все монашки, да? Если всё равно ложишься, уж лучше за деньги.
– Кто у тебя первый был? - спросил Моржов; надеясь, что разболтавшаяся Алёнушка с разгона ответит и на этот вопрос.
– Да Лёнька и был, - с разгона ответила Алёнушка. - Он меня сначала напоил, а потом оттрахал. И Соньку, кстати, тоже так же. Но я на него не злюсь. Он же знаешь, какой бабник. Девки на нём так и виснут. Лёнька вообще классный, хоть и паразит, конечно.
Моржов подумал, что Алёнушка не была развратницей, порченой девкой. В ней и портить-то было нечего. Где-то на заре девичества в каком-нибудь ковязинском Багдаде вечный Ленчик Каликин по неизбежной пьянке трахнул девочку Алёнушку, а девичья любовь оправдала Ленчика - так, что трахнутыми оказались и мозги Алёнушки тоже. В голове Алёнушки похозяйничало уже пиксельное мышление: снесло на фиг все запреты и все табу, вывернуло все тайны, всё оправдало и всё объяснило. И получился человечек ДП(ПНН). Пустой, как кувшин, в котором изнутри нет никаких перегородок. А уж потом блуд обжёг этот кувшин в своей печке.
– Замуж за Лёньку ты пошла бы? - спросил Моржов.
– Ну щас!… - сразу открестилась Алёнушка. - Ты чо, мне такого блядуна в мужья не надо. Я вообще замуж не хочу ни за кого.
– Как же ты соскочишь со своего дела не через замужество?
– А чего мне с него соскакивать?
– Ну, не вечно же ты будешь молодой и красивой. Когда Сергач тебя выставит - что делать будешь? Лучший вариант - это успеть за какого-нибудь подходящего клиента замуж выскочить.
– Такое только в кино бывает, - пренебрежительно бросила Алёнушка. Она сладко потянулась, выпятив животик, и гордо заявила: - Мне вообще цыганка нагадала, что я молодая умру.
– А если не умрёшь?
– Не умру - вот тогда и буду думать, - начала злиться Алёнушка. - Сейчас-то на фиг? Чего ты до меня докапываешься?
ПМ работало, как часы. Первый признак был налицо: какого хрена Алёнушке думать? Стимула нет. Алёнушка уже набрала для своей картины мира три-четыре пикселя и прекратила этот процесс на удобном пикселе «умру молодой». Собранного - хватит.
Н-да, импрессионистская ситуация «поэт и проститутка» у Моржова никак не складывалась. Поэт из него получился хреновый, потому что разбогатевший. И проститутка тоже не оказалась жертвой беспощадного мира. Жертвой она была бы, если бы не стала проституткой. А так - наоборот: в своём Багдаде она даже поднялась над средой. Она трудится за хорошие деньги в более-менее чистых саунах с относительно приличными клиентами, а не с кем попало на пьянках, лишь бы налили на халяву. И не у чёрных на рынке, и не с дальнобойщиками на трассе. Она не алкоголичка, не наркоманка, не воровка. Она не родила сдуру в десятом классе от призывника, который, став дембелем, уйдёт к другой девке. Она не в огороде с лопатой, не со шваброй в конторе, не за партой в учаге - чтобы потом угробить молодость в подпольном цеху по пошиву контрафакта… У неё всё нормально.
– А парень у тебя есть? - спросил Моржов.
– Конечно. Лёнька. Я же тебе говорила, что он - мой первый. Первый - это святое.
– Ты любишь Каликина? - не веря, переспросил Моржов.
– А что такого? - встопорщилась Алёнушка. Похоже, каждая реакция Моржова приводила её в замешательство.
– Он же тебя по клиентам возит…
– Ну и что? Это работа. Я, между прочим, сама к Сергачу пришла. Захотела - и пришла. Лёньке назло. Он с Сонькой трахался, а я к Сергачу пошла.
– А Лёнька чо? - глупо спросил Моржов.
– Да ничо.
– Он-то тебя любит?
– Конечно любит. Стала бы я связываться с парнем, который меня не любит. Что, мне парней не хватает?
Потихоньку начинало темнеть. Всё вокруг засинело: небо - блёкло и размыто, а пруд - концентрированно, как сироп. Чуланская гора, покрашенная синевой в несколько слоев, стала почти чёрной. Её гребень, заслоняя закат, горел страшным, извилистым, кровавым порезом. Пробившийся по лощине отблеск растёкся на пруду лужей крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160