Моржов налил вина и себе.
Он многозначительно прикоснулся краешком своего стаканчика к стаканчику Милены и выпил вино залпом. Залпом не по-гусарски лихо, а с оттенком отчаяния и обречённости. С Миленой надо было именно так. Моржов вообще на данный момент определился со стилем. Милену требовалось безмолвно искать в шумной и блещущей толпе опиумическим взглядом и невесомо прикасаться к краю её платья кончиками холёных и бледных пальцев, унизанных перстнями. Милена кивнула Моржову - насмешливо и удовлетворённо - и тоже выпила вино. Моржов легко забрал у неё стаканчик и швырнул его в огонь.
– Ты зачем водку открываешь? - закричала Розка на Сергача. - Ты же напьёшься!… Сергачёв, прекрати! Учти - я за алкоголиков замуж не выхожу!
Сергач совсем прокис от смеха. С его способностью хохотать над любым обстоятельством он мог бы всю жизнь без стрессов проработать в морге. Сергач разлил водку по стаканчикам, и один из стаканчиков оказался в руке Ленчика.
– Эй, салага, ты куда водку накатил?… - запоздало переполошился Сергач.
– Да по фиг, не грузись, - ответил Ленчик. - Вы бухаете, а я чё - не человек, что ли?
– Тебе, Каликин, мужа моего домой везти! - возмутилась Розка. - Ты как за руль косой сядешь?
– Так и сяду, по херу, - отмахнулся Ленчик. - Всё равно Сергач в форме, никто не тормознёт. Короче, готовы шашлыки.
Ленчик сгрёб с мангала охапку шампуров, быстро рассовал их всем в руки и плюхнулся на бревно рядом с Сонечкой - по другую сторону от Щёкина.
– Вас всё это не тяготит? - негромко спросила Ми-лена.
– Не надо высокомерия, - мягко ответил Моржов. Милена принадлежала к разряду тех женщин, для которых упрёк в высокомерии не был оскорблением. Скорее, он был даже неявным комплиментом. Милена слабо усмехнулась. Моржов придвинулся к ней чуть-чуть поближе. Теперь он уже получил на это право. Милена признала за ним возможность высокомерия по отношению к Розке, к Сонечке, к Сергачу, Щёкину и Ленчику. Высокомерие - от которого Моржов отказался, а она не пожелала - отделило их двоих от всех остальных и, следовательно, слегка сблизило.
Сонечка мучилась с шашлыком, боясь обжечься. Она стеснялась хищно разевать пасть и вцепляться в мясо зубами. Ленчик без слов забрал у Сонечки шампур и принялся кормить Сонечку с рук, словно птенца. Блестящими от жира пальцами он стаскивал с шампура куски шашлыка, дул на них, а потом вкладывал Сонечке в открытый рот. Всё это было откровенно эротично и очень по-деловому.
Моржов подумал и отодвинулся от Милены. Даже если Милене и хотелось противопоставить себя и Мор-жова остальным участникам посиделок, всё равно не стоило прижиматься друг к другу столь явно. Прижатые, они будут слишком похожи на двух несчастных пленников, очутившихся на пиршестве людоедов. Огонь на углях извивался как-то уж совсем по-шамански, почти непристойно, словно в костре сгорали позы из «Камасутры».
– Так, Сергачёв, ты меня будешь слушать или нет? - Розка приподняла голову Сергача за подбородок. - Ты на мне жениться собираешься или нет? Отвечай быстро!
– Шобирающь, - ответил Сергач.
– Тогда хватит водки!
– Ну, ишо щуть-щуть… - попросил Сергач. - А ш жавтрашнего дня - шухой жакон.
Розка отпустила Сергача. Сергач ржал. В общем-то, Розке было наплевать, напьётся он сегодня или нет. Розке требовалось публичное согласие Сергача на женитьбу. Претензии по поводу выпивки были всего лишь поводом, чтобы вырвать это согласие.
– Неприятно смотреть, когда так откровенно навязываются, - презрительно сказала Милена о Розке.
Моржов подумал, что в разнообразии форм ДП(ПНН) Милена выбирает ПНН, но осуждает ДП. Довольно свинская позиция. Дескать, можно лежать в луже - кто же спорит, но хрюкать при этом - безнравственно.
Моржов нагнулся к Милене и прошептал ей на ушко:
– Вы очень красивая девушка.
Милена улыбнулась - покровительственно и удовлетворённо, - и так же слегка наклонилась к уху Моржова.
– Почему мужчины, когда начинают ухаживать, сразу переходят на банальности? - спросила она лукаво и несколько утомлённо.
Моржов беспомощно и виновато пожал плечами, признавая за Миленой полное вкусовое превосходство, и снова разлил вино.
Выпивка начала действовать на него. Он почувствовал, что в нём словно прогревается скелет.
Сергач опять наклонил бутылку водки над стаканчиком Щёкина. Моржов сочувственно вздохнул, представляя завтрашнее щёкинское похмелье.
– Эй, Щекандер, - позвал он. - Щё-о-окин… Ты ведь уже и так на орбите… Улетишь в межзвёздные дали - самому хуже будет…
– У меня на з-завтра спускаемый аппарат з-зана-чен… - заплетающимся языком ответил Щёкин.
Милена засмеялась и смущённо-интимно призналась Моржову:
– А я ведь тоже уже пьяная…
Моржов внимательно посмотрел на Милену. Хмель был очень ей к лицу. Она разрумянилась и как-то обмякла. Наверное, можно было ещё немного подпоить её и повести в сторонку. А там всё и получится. Всё в Ми-лене наводило Моржова на мысль о каком-то насилии. И её голос, который так легко перейдёт в стон покорности, и отсвет Орды в чертах лица, и склонность лица к выражению страсти, и капитуляция перед Манжетовым, и двусмысленный статус матери-одиночки. Но это было как-то странно… Эмансипированная женщина с социальным апломбом - и вдруг такая провоцирующая слабость…
Но Моржов насилия вообще-то терпеть не мог. Насилие - это всегда ломка, а кому нужна поломанная вещь? К тому же откровенное насилие, если оно не органично объекту применения, то и само по себе неэстетично. Насилие для Моржова было просто сокращением пути. Но зачастую оно сокращало путь так, что идти становилось неинтересно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160