Её гонение на блуд было для Моржова гневом на супружескую измену, а вовсе не охранением общества, построенного из браков, как из кирпичей. А самым страстным супружеством было монашество. Поэтому брак для Моржова был концом любого интереса, и Моржов отвернулся от Милены, не мешая ей разбираться с упырями.
– Зачем вы обижаете Серёжу? - сменила тему Милена.
– Да потому что он за Ландышевой бегает! - завопили упыри.
– Ну и что? - сказала Милена. - Наташа очень хорошая девочка.
– Уж получше вас, дураков, всех вместе взятых, - подтвердила слова Милены и сама Наташа.
– С бабами только бабы дружат, понял, Пектусин? - крикнул Гершензон. - Тем более с этой Дюймовочкой!
– Тихо-тихо!…- Милена замахала руками. - Успокойтесь!… Если уж у нас начался такой разговор, давайте ответим на третий вопрос: что каждому из вас не понравилось в себе и в товарище? Что мешает вам стать успешными людьми?
Гершензон подумал и заговорил первым:
– Мне не нравится, что Пектусин, как баба, за ручку ходит.
– А какая тебе разница? - смущённо удивился Серёжа Васенин.
– Ходи с Костёрычем! - завопил Ничков, нашедший новый повод оскорбиться. - Он твой руководитель! А Дрисаныч - наш!
– Он вам папочка, что ли? - презрительно спросила Наташа.
– А ты вообще молчи, Дерьмовочка! - продолжал бушевать Ничков. - Только тебя всегда и слушают!
– А ты говори чего-нибудь умное, тогда и тебя слушать будут, - спокойно парировала Наташа, не отрываясь от венка.
– Мильмитревна, чо она везде лезет! - подпел Ничкову Чечкин.
– Она ваще заколебала! - неистовствовал Ничков.
– Она всегда самое хорошее себе загребает! - крикнул Гонцов. - Вчера конфеты давали - нам с паца мятые, а Дерьмовочке целые!
– Она на кухне не дежурит!…
– Почему Ландышевой можно после отбоя с вами сидеть, а нам у костра с Дрисанычем нельзя? - здраво спросил Гершензон.
«Потому что Милена на веранде чай пьёт, а Дрисаныч у костра пиво хлещет, - подумал Моржов. - Вот и нельзя с ним сидеть».
– Она же девочка! - неубедительно пояснила Милена.
– Ну и что! - гневно ответил Гершензон. - Просто потому что она всегда с вами, а мы с паца самостоятельные, вот нам и нельзя!
Упыри дружно поддержали Гершензона.
– Тихо, тихо!… - беспомощно успокаивала упырей Милена, тревожась за целостность своей технологии. - Мы ведь должны не просто так оскорблять друг друга, а должны выяснять, что в нас мешает нам быть успешными!… Вы забываете цель разговора!
«Почему это упыри забывают цель? - не согласился с Миленой Моржов. - Всё в теме. Ведь что такое быть успешным? Если попросту - то получать сверхприбыль. А сверхприбыль возможна лишь в реалиях общепринятых ценностей. Так что кому получать мятые конфеты, а кому держать Дрисаныча за руку - это вполне борьба за свою успешность в её нынешнем понимании упырей».
– Она вообще от паца крысит! - объявил про Наташу Ничков.
– Дерьмовочка от учителей закрысит, а потом Пек-тусину отдаёт! За то, что он ей сумку носит! - поддержал Ничкова Чечкин.
Наташа повертела в руках венок, словно раздумывая, не шлёпнуть ли им Ничкова и Чечкина по рожам, но решила поберечь свой труд, а ответить словами и персонально:
– Ты молчи, тормоз. И ты молчи, макака.
– Ты кого так назвала?… - подлетели Ничков и Чечкин.
– Тихо же!… Успокойтесь! - беспомощно взывала Милена. Её педтехнология сыпалась и сыпалась.
Наташа требовательно взглянула на Серёжу Васенина.
– Вы к ней не лезьте, поняли? - хоть и срывающимся голосом, но решительно заявил Серёжа.
– Она крыса, а ты стукач, - злобно ответил Гершензон.
– Он стукач! Стукач! - заверещал глупый пиротехник Гонцов.
– Когда это я стучал? - оторопел Серёжа.
– Ты дрова пиздить с паца не ходил! - сурово обвинил Ничков.
– Мальчики, что за слова!… - слабо ахнула Милена.
– Так ведь не настучал же я на вас! - крикнул Ничкову Серёжа.
– Ты Дрисанычу сказал, что мы хотим на колокольню залезть!
– Дмитрий Александрович и так знал! Чечкин сам об этом на всю деревню орал!…
– Ты Перчатке мой тайник с бомбой выдал! - крикнул Гонцов.
Моржов вспомнил историю с обнаружением упыриного схрона. Перчатка - это Розка. Видимо, упырей потрясло, что Розка моет посуду в перчатках, вот и придумали кличку.
– Я не выдавал тайник! - отчаянно защищался Серёжа. - Я не стучал! Вы вообще не говорили мне, где бомбу спрятали!
– А кто тебе, стукачу, скажет? - гордо хмыкнул Ничков.
– Это не он, - неохотно признал невиновность Серёжи Гершензон. - Это Чечен, дурак, сам в тайнике рылся. Перчатка мимо проходила и засекла.
– Ты кого назвал Чеченом?… - заорал Чечкин.
– Из-за тебя у нас бомбу отобрали! - заорал в ответ Гершензон.
– Сам ты Гербалайф!… Героин! Гербицид гершастый!
– Я тебе, Чечен, говорил, не ложи туда! Подальше положишь - другие возьмут!
– Гербарий из потных носков! - надрывался Чечкин.
Гершензон вскочил и кинулся на Чечкина. Они схватились и повалились в траву за брёвна. Милена в ужасе взвизгнула и прижала пальцы к скулам, словно хотела удержать спадающую маску. Ничков взревновал, что драка началась без его санкции, и тоже нырнул за бревно. Серёжа Васенин запоздало вцепился в спину Гонцо-ва, который вслед за всеми навострился в битву.
– Туда нельзя!… - глупо закричал Серёжа.
– Наших бьют!… - вырываясь, орал Гонцов.
Наташа Ландышева с видом триумфатора хладнокровно примеривала на голову венок.
Моржов встал, перешагнул брёвна и за шивороты, как щенят, раскидал упырей в разные стороны.
– Всем!… Всем в корпус!…- задыхаясь, крикнула Милена. - Всем отбой!… Спать!… Хулиганы!…
Упыри отряхивались и поправляли одежду.
– Я тебя, герпес недолеченный, ночью замочу, - тихо пообещал Гершензону Чечкин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160