Утром Розка выкатилась из корпуса свежая и румяная, как наливное яблочко. Моржов всегда изумлялся способности женщин столь самозабвенно радоваться жизни. Сам же он вышел на свет, словно солдат из окопа - весь искусанный комарами и помятый. «Завтра, блин, еду в Ковязин и покупаю фумигатор!» - клялся он самому себе.
Друиды привезли грабли, и Костёрыч уже скрёб землю возле умывальников. Соня и Милена не выходили из кухни. Завтрак проходил с участием лишь Розки и Щёкина, поутру обычно молчаливого. Зато Розка, расколупывая стопу пластиковых тарелок, искрила энтузиазмом и многообещающе намекала упырям на нечто особенно интересное, приготовленное на сегодня. Охапка граблей за углом корпуса навевала упырям нехорошие предчувствия, и упыри сидели мрачные.
– Ребята! - наконец объявила Розка за чаем. - Сегодня мы с вами устроим субботник!
Упыри чуть не попадали со скамейки, а Моржов захлебнулся сигаретой. Розка, видимо, не подозревала о новом смысле слова «субботник». А упыри - уличные паца - конечно, знали этот смысл. Причём про старое, советское значение слова «субботник» им никто никогда не рассказывал. Тем более уличные паца знали и Сергача-сутенёра, Розкиного мужика. Субботник - это когда менты решают расслабиться, требуют у подконтрольных сутенёров девочек, бухают и трахают шлюх: бесплатно и по беспределу.
Казалось, что упыри готовы шарахнуться во все стороны как можно дальше от Троельги. Но ситуацию спас Серёжа Васенин.
– Роза Дамировна, - укоризненно сказал он, - это ведь только при Советском Союзе рабочие на заводах работали в выходной на субботниках, а деньги перечисляли голодающим детям…
Упыри облегчённо загомонили.
– Ну, вы ляпните так ляпните… - отходя от столбняка, уважительно заметил Розке Гершензон.
– Да что вы, мальчишки, честное слово? - задорно ответила Розка, ничего не почуяв. - Вам нравится в лагере?
– Ничо так, - неохотно согласились упыри.
– Голодом не кормят, - поразмыслив, согласился и Гершензон.
– Но вы посмотрите вокруг - сколько мусора! А лагерь - наш дом! Давайте же все вместе дружно приберёмся в своём доме! Кому же из вас нравится жить на свалке?
Упыри завертели головами, удивлённо оглядывая окрестности. Было ясно, что сравнение лагеря со свалкой им в головы не приходило никогда. В Троельге для них всё было как везде.
– У меня дома в комнате ещё хуже, - недоверчиво пожал плечами Гершензон.
– А вот я согласна принять участие в субботнике! - заявила Наташа Ландышева.
Упыри бешено заржали, а Наташа и бровью не повела.
– Вот Дерьмовочку и забирайте на субботник! - крикнул Гершензон.
– Обезьяны пускай живут как хотят, а девушка должна жить в чистоте, - независимо пояснила Наташа.
– Правильно! - воскликнула Розка. - Субботник - он для нас!
Упыри со смеху повалились друг на друга. Только Ничков сохранил вертикальное положение. До него наконец-то дошло, и он вдруг страшно разгневался.
– Чо, работать?! - завопил он. - Мусор убирать? А мы, что ли, мусорили? Кто мусорил - тот пусть и корячится! Я за всяких уродов работать не обязан!
– Мы вообще на отдых приехали, - вставил Гершензон.
Упыри тотчас заорали, словно бы весь год они пахали, как негры на плантациях, ради драгоценных мгновений летнего отдыха, а вот теперь у них отбирают и это скудное счастье.
– Так ведь для себя же!… - убеждала Розка. - Это же не труд - если весело, если с песней!…
– Вы сама и пойте! - вопили упыри. - Мы не знаем песен! Мы петь не умеем!
– Владимирский централ, ветер северный… - утробно завыл Чечкин.
– Брилыч калдырям за каждую фигню деньги платит, а нам бесплатно вкалывать? - добавлял жару Гершензон.
Моржов тихонько ухмылялся. Употреблением слова «субботник» Розка могуче расширила для упырей поле свободы и теперь пожинала неожиданные для себя плоды. Розка смотрела на взбесившихся упырей в полном обалдении. Её пионерский энтузиазм уже выглядел кустом акации, по которому сечёт ливень.
Гонцов нырнул под стол, и там вдруг оглушительно грохнуло. Розка подпрыгнула. Упыри завизжали от восторга. Щёкин, вздохнув, бросил сигарету, нагнулся и за шкирку выволок из-под стола Гонцова, в руках которого были зажигалка и вторая дымящаяся петарда. Щёкин вырвал петарду у Гонцова и бросил её под ноги упырям. Взрыв скинул упырей со скамейки.
– Всё, хорош, - глухим, низким голосом сказал Щёкин. - Поизгалялись, и будет. А ща грабли в руки и за работу.
Он говорил с брезгливо-утомлёнными интонациями. Моржов думал, что бунт упырей не унять, но упыри, галдя, подчинились Щёкину, разобрали грабли и побрели на берег. Моржов не мог найти объяснения такому послушанию.
Щёкин взглянул на Розку.
– Я пойду гребсти под окнами, - предупредил он. - Мне оттуда всех видно. Но ты уж дальше сама…
Розка мгновенно оправилась от замешательства, насмешливо фыркнула Щёкину и помчалась вслед за упырями. Моржов докурил и пошагал за Розкой.
На берегу, столпившись кучей, упыри беспорядочно ворошили граблями гальку друг у друга под ногами.
– Ребята!… - налетела Розка. - Надо распределить участки!…
Моржов приложил к очкам бинокль и стал смотреть на Розку. Розка была в резиновых сапожках, трико и футболке. Лифчика она явно не надела, но, туго накаченная энтузиазмом, казалась целиком отлитой из резины - от движений у неё даже груди не прыгали.
Упыри принялись граблями очерчивать вокруг себя кривые круги - обозначали свои участки. Они походили на учетверённого Хому Брута, который неохотно оборонялся от симпатичного Вия.
– Нет, не так!… - усердствовала Розка. - Надо вот так!…
Розка побежала по берегу, сапогом отшаркивая по земле разделительные линии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160