Тебе, наверно, захотелось вздремнуть.Видаль промолчал. Притворяться перед Джими было бессмысленно, и он, хлопнув друга по плечу, сказал:– Признаться тебе? Нынче утром я проснулся оттого, что мне не терпелось узнать, где совершается бдение.– Нетерпение – это особь статья, – неумолимо отметил Джими.– Особь статья?– Нетерпение и раздражительность – они всегда при нас. Не веришь, подумай об этой войне.– Какой войне?Но Джими, будто он еще и оглох, опять начал:– В известном возрасте…– От этих слов меня уже тошнит, – предупредил его Видаль.– Меня тоже. Однако я не отрицаю, что в известном возрасте у нас слабеет самоконтроль.– Какой еще самоконтроль?Джими, не слушая его, продолжал:– Как и все остальное, он тоже изнашивается, слабеет, перестаешь сдерживать себя. Доказательство? Что бы и где бы ни случилось, первыми туда являются старики.– Нет, это немыслимо! – с удивлением воскликнул Видаль. – Я ведь еще не старик, а и меня туда же.– В итоге – прескверное сочетание: нетерпение и замедленные реакции. Неудивительно, что нас не любят.– Кто нас не любит?– Какие у тебя отношения с сыном? – вместо ответа спросил Джими.– Прекрасные, – ответил Видаль. – Почему ты спрашиваешь?– Лучше всех устроился Нестор. Они с сыном – как братья.Услышав эту фразу, Видаль стал развивать свою любимую теорию. Сформулировав первое правило: 25«Надо соблюдать дистанцию, она создает атмосферу честной игры» (слова эти в данном случае не получили привычного для него одобрения Джими), он был рад поводу блеснуть способностью рассуждать и излагать мысли, испытанной в различных ситуациях, но вдруг спохватился – и тут же себя успокоил, – что, возможно, он уже высказывал Джими те же соображения теми же словами.– По закону природы, – заключил он с чувством, – мы, родители, уходим раньше…– В котором часу возвращается твой сын? – бесцеремонно перебил его Джими.– Наверно, сейчас придет, – ответил Видаль, не подавая вида, что задет.– Вот и я уйду раньше, чтобы он меня не увидел, – сказал Джими.Эта фраза удивила Видаля и огорчила. Ему захотелось возразить, но он сдержался. Он был уверен, что любовь его не ослепляет: его сын – действительно мальчик добрый и благородный. 4 Пройдя через два дворика, Видаль направился в санузел.Там, в прачечном отделении, Нелида, стирая в одной из раковин, разговаривала с Антонией и с племянником Больоло. Антония была девушка невысокого роста, шатенка с грубоватой кожей и короткими руками; голос ее, низкий и хриплый, напоминал голос только что проснувшегося человека. В их доме она пользовалась большим успехом. Племянник Больоло – высокий, тощий, безбородый парень с круглыми глазами, в сорочке, сквозь которую просвечивала майка, – обнимая ее за талию, воскликнул:– Ух ты, Кобылка!«Да, молодежь! – подумал Видаль. – Между ними двумя небось дело на мази».– О чем вы тут болтаете? – спросил он.– Уходите, уходите! – смеясь, сказала Антония.– Вы меня гоните? – спросил Видаль.– Что вы! Конечно нет, – заверила его Нелида.– Дону Исидро нечего слушать, о чем мы тут говорим, – настаивала Антония.Видаль про себя отметил, что у Нелиды зеленоватые глаза.– Почему же? – запротестовал племянник Больоло. – Сеньор Видаль духом молод.– И сердцем чист, – прибавила Нелида.– Надеюсь, что так, – отозвался Видаль и подумал, что ему пришлось пережить переходную эпоху. В годы его молодости женщины не разговаривали так вольно, как теперь.– Не только духом молод, – сказала Нелида с некоторым пафосом. – Сеньор Видаль в расцвете сил.– Как жаль, что меня величают «сеньор», – заметил Видаль.– В каком году вы родились? – спросила Антония.Видалю вспомнилось посещение их дома двумя девушками, проводившими опрос жильцов для какого-то института психологии или социологии. Он подумал: «Недостает лишь, чтобы и эта вытащила тетрадку и карандаш». И еще: «Как мне приятно в обществе молодых».– Об этом не принято спрашивать, – ответил он шутливо.– Я считаю, вы правы, – согласился племянник Больоло. – Не обращайте внимания на Кобылку. Могу вам сообщить: Фабер ей не ответил.– Ты же не станешь приравнивать сеньора к тому старику! – с неожиданной горячностью возмутилась Нелида. – Спорим, что Фаберу уже пятьдесят стукнуло.«На мой взгляд, ему что-то между шестьюдесятью и семьюдесятью, – подумал Видаль. – Для этих молодых людей человек пятидесяти лет уже старик».– Если хочешь знать, – продолжала Нелида вызывающим тоном, – сеньор моложе твоего дяди, так что поосторожней.Это заявление явно не понравилось племяннику сеньора Больоло: он помрачнел, и на какой-то миг пошловатое выражение его лица сменилось другим, откровенно порочным. Видаль подумал, что такая довольно ребяческая привязанность к такому довольно противному родственнику, как Больоло, достойна уважения. И еще спросил себя, хватит ли у него смелости зайти в уборную на глазах у этих молодых людей. Глупая стыдливость, ведь в конце-то концов… Он тут же ее определил: это стыдливость мальчишки. Мужчина – втайне мальчик, перерядившийся во взрослого. А другие мужчины тоже такие? Вот Леандро Рей – он тоже мальчишка? Без сомнения, Леандро обманывает его, Видаля, как он сам обманывает других. 5 Жизнь робкого человека полна неудобств. Направившись обратно к себе, Видаль осознал, что фигура человека, входящего в уборную, куда менее нелепа, чем фигура человека, ретирующегося из-за того, что у него не хватило смелости туда зайти. Что может быть более стыдного, чем дать заметить, что тебе стыдно? В довершение всего этот эпизод отнюдь не был завершен. Сомнения нет, долго он не вытерпит, придется возвращаться. Единственная надежда на то, что девушки и племянник Больоло вскоре оттуда уйдут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50