-- Тогдато, -- сказал тренер Брайант, -- мы и выпустим тебя, громилу шесть футов, шесть дюймов, и двести сорок фунтов живого веса - и ты пробежишь сто ярдов за девять с половиной секунд. Вот это будет зрелище!
Бабба стал моим другом и научил меня еще песням на гармонике. Иногда он спускался ко мне в подвал, и мы играли вместе. Правда, Бабба говорил, что я играю куда лучше его. И скажу вам прямо - если бы не эта гармоника, я бы давно сложил вещи и покатил домой. только она меня и спасала от тоски. Даже не могу вам сказать, как мне было хорошо, когда я играл на гармонике. Мне казалось, что у меня мурашки начинают бегать, когда я играю на гармонике. Тут самое важное - язык, губы и пальцы, и еще как двигать шеей. Наверно, именно после всех этих тренировок у меня язык и стал высовываться еще длиннее, чем раньше, черт побери, если можно так выразиться!
На следующую пятницу Бабба дал мне свой одеколон и тоник для волос, и я весь прилизался, прежде чем пойти в Студенческий союз. Там собралось масса народу, а на сцене была Дженни Керран и еще паратройка человек. На Дженни было длинное платье и она играла на гитаре, ктото еще - на банджо, а у одного была бычья скрипка, и он щипал струны пальцами.
Они очень хорошо играли, а Дженни заметила меня и показала глазами, чтобы я сел в первый ряд. Мне было так хорошо сидеть там на полу и слушать и смотреть на Дженни Керран. Когда я потом вспоминал это, то подумал, что нужно было тогда купить коробку шоколадных конфет, как у мисс Френч, и проверить, не хочет ли она тоже съесть конфет.
Так они играли час или два, и все были довольны. Они играли песни Джоан Баэз, Боба Дилана, Питера, Пола и Мэри. Я лег на пол и лежал там, слушая их с закрытыми глазами, а потом вдруг - не знаю почему - достал гармонику и начал играть вместе с ними.
Странная вещь получилась - Дженни как раз пела "Ответ знает только ветер", и когда я начал играть, она на секунду замолкла, и тот что с банджо, тоже замолк, и они так переглянулись удивленно, а потом Дженни широко улыбнулась, и снова подхватила песню, и тот что с банджо тоже подхватил, дав мне время попасть к ним в лад, и толпа стала мне подхлопывать.
В перерыв Дженни спустилась со сцены и подошла ко мне и сказала:
-- Форрест, как это все понимать? Когда это ты выучился играть?
В общем, после этого я начал играть с группой Дженни. Каждую пятницу, если только не было выездной игры, я получал двадцать пять баксов. Я был словно в раю, пока не узнал, что Дженни Керран трахается с тем парнем, что играл на банджо.
Жалко, что по английскому у меня всетаки так и не получалось. Через неделю после чтения моей автобиографии мистер Бун и отдал мне домашнюю работу по поэту Водсворту, и сказал:
-- Мистер Гамп, мне кажется, пора перестать забавляться и взяться за дело серьезно.
-- Романтический период, -- продолжал он, -- вовсе не является эпохой "классического маразма". Кроме того, поэты Поуп и Драйден вовсе не являются парочкой "чудил".
Он сказал мне переделать эту штуку, и я понял, что мистер Бун не понимает, что я идиот, и ему еще предстоит это понять.
А тем временем ктото комуто чегото сказал, потому что мой куратор с кафедры физкультуры вызвал меня и сказал, что мне не нужно ходить на лекции, а нужно утром придти к доктору Милзу в университетскую поликлинику. С утра пораньше я пришел туда и доктор Миллз сидел там, рядом с большой кучей бумаг, и он сказал мне сесть и стал задавать вопросы. Когда он кончил, то сказал мне раздеться - кроме трусов, отчего я после того случая в армии вздохнул легче - и стал меня обследовать, стукая по коленке мягким резиновым молоточком и заглядывая в глаза таким блескучим стеклышком.
Потом он попросил меня придти попозже днем и спросил, не могу ли я захватить свою гармонику, потому что он об этом слышал и теперь хочет, чтобы я сыграл мелодию на одной из его лекций. Я сказал, конечно, хотя это даже такому недалекому человеку, как я показалось странно.
На лекции было примерно человек сто, все были в зеленых халатах и делали заметки. Доктор Миллз посадил меня на возвышении на стул и поставил передо мной графин с водой.
Он много чего говорил, чего я не понял, но потом явно заговорил обо мне.
-- Idiot savant, -- громко сказал он, и все посмотрели на меня.
-- Личность, которая не может повязать галстук, едва способна завязать шнурки, с мыслительными способностями ребенка от шести до десяти лет, но что касается тела .... то у него сложение Адониса, -- доктор Миллз както странно улыбнулся мне, и мне это не понравилось, хотя сделать я ничего не мог.
-- Но в его мозгу имеются некоторые области, в которых тип idiot savant намного опережает обычного человека. Например, он способен решать математические уравнения, которые не по зубам никому из вас, и он может с ходу повторять сложнейшие музыкальные темы, словно Бетховен или Лист, -сказал он, показывая на меня пальцем.
Я так и не понял, чего он от меня хочет, только он сказал мне поиграть чтонибудь, и тогда я вынул гармонику и начал играть "Пуфф, волшебный дракон". Все кто там стоял смотрели на меня, словно я был какимто насекомым, и когда песня кончилась, они так на меня и смотрели - даже не хлопали. Мне показалось, что им не понравилось, и тогда я встал и сказал "спасибо", и отбыл. Дермоголовый народец!
В тот семестр были еще болеменее важных события. Вопервых мы таки выиграли национальный университетский чемпионат, и перешли в лигу "Оранжевого кубка", а вовторых - я узнал про то, что Дженни Керран трахается с банджоистом.
Это было в тот вечер, когда мы играли в университетском общежитии. Днем мы очень долго тренировались, поэтому во рту у меня было так сухо, что я бы вылакал даже воду из толчка, как собака.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10