..
Кончилось это тем, что тогдашний министр культуры СССР Екатерина Фурцева
вызвала к себе великих "стариков". Потрясая пачкой писем от зрителей и
молодой части труппы, она произнесла целую речь о заветах Станиславского и
Немировича, о роли МХАТа в советском искусстве, об этике советского
артиста. Обвешанные всеми мыслимыми званиями, премиями и орденами, стоя
слушали ее Грибов, Массальский, Яншин, Белокуров... А потом Ливанов
негромко сказал: "Гпокинс!" - и все подпрыгнули.
Тетка режиссера Б.Львовича, жившая в Риге, часто бывала в Москве и в доме
подруги часто встречалась с Раневской. Тетку по совпадению звали Фаиной и
Раневскую это очень радовало. "Мы с вами две Фаньки, - говорила она. -
Очень редкое имя!" Однажды она вдруг позвонила тетке в Ригу, чего до той
поры никогда не делала. "Фанечка, - прогудела она в трубку своим
неповторимым басом, - вы уже посмотрели фильм "Осторожно, бабушка!" со мной
в главной роли? Тетка ужасно разволновалась: "Нет, Фаина Георгиевна, к
сожалению, еще не видела, но завтра же пойду посмотрю, наверное, у нас уже
где-нибудь идет?" "Ага, ага, наверное идет, - сказала Раневская, - так чего
я звоню-то? Не ходите ни в коем случае: фильм говно!"
Раневская всю жизнь прожила одиноко: ни семьи, ни детей. Однажды ее
спросили, была ли она когда-нибудь влюблена. "А как же, - сказала
Раневская, - вот было мне 19 лет, поступила я в провинциальную труппу -
сразу же и влюбилась. В первого героя-любовника. Уж какой красавец был! А
я-то, правду сказать, страшна была как смертный грех... Но очень его
любила: ходила вокруг, глаза таращила. Он, конечно, ноль внимания...
Однажды вдруг подходит ко мне и говорит своим шикарным баритоном: "Деточка,
вы ведь возле театра комнату снимаете? Так ждите сегодня вечером, буду к
вам в семь часов". Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалованья взяла,
вина накупила, еды всякой, оделась, накрасилась - жду сижу. В семь нету, в
восемь нету, в десятом часу приходит... Пьяный и с бабой! "Деточка, -
говорит, - погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя!.." С тех пор не
то что влюбиться - смотреть на них не могу: гады и мерзавцы!"
Актер Малого театра Михаил Михайлович Новохижин был некоторое время
ректором Театрального училища имени Щепкина. Однажды звонит ему Раневская:
"Мишенька, милый мой, огромную просьбу к вам имею: к вам поступает мальчик,
фамилия Малахов, обратите внимание, умоляю - очень талантливый, очень,
очень! Личная просьба моя: не проглядите, дорогой мой, безумно талантливый
мальчик!.." Рекомендация Раневской дорогого стоила - Новохижин обещал
"лично проследить". После прослушивания "гениального мальчика" Новохижин
позвонил Раневской. "Фаина Георгиевна, дорогая, видите ли..., не знаю, как
и сказать..." И тут же услышал крик Раневской: "Что? Говно мальчишка?
Гоните его в шею, Мишенька, гоните немедленно! Боже мой, что я могу
поделать: меня все просят, никому не могу отказать!"
Кто-то из актеров звонит Раневской справиться о здоровье. "Дорогой мой, -
жалуется она, - такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце жмет,
кашляю ужасно, печень, почки, желудок - все ноет! Суставы ломит, еле
хожу... Слава Богу, что я не мужчина, а то была бы еще и предстательная
железа!"
В Театре им. Моссовета Охлопков поставил "Преступление и наказание".
Геннадию Бортникову как раз об эту пору выпало съездить во Францию и
встретиться там с дочерью Достоевского. Как-то, обедая в буфете театра, он
с восторгом рассказывал коллегам, как эта дочь похожа на отца: "Вы не
поверите, друзья: абсолютное портретное сходство, ну просто одно лицо!.."
Сидевшая тут же Раневская подняла лицо от супа и как бы между прочим
спросила: "И с бородой?"
Артисту Ляховицкому, неизменному партнеру А.Райкина, пришлось как-то ехать
с рядом с Раневской в автобусе на концерт. Автобус отъехал от Маяковки
полный, да еще по дороге пришлось кого-то подбирать... Словом, где-то
посреди дороги с кем-то случился грех. Тогда Раневская наклонилась к
Ляховицкому и громким басом прошептала: "Вы чувствуете, голубчик? Кажется,
у кого-то открылось второе дыхание!.."
Вера Петровна Марецкая загорает на южном пляже. Загорает очень своеобразно:
на женском лежбище, где дамы сбросили даже легкие купальнички, знаменитая
актриса лежит на топчане в платье, подставив солнцу только руки, ноги и
лицо. Проходящая мимо жена поэта Дудина замечает ей: "Что это вы, Верочка,
здесь все голые, а вы вон как..." "Ах, дорогая, - вздыхает Марецкая, - я
загораю для моих зрителей. Они любят меня. Я выйду на сцену, тысяча людей
ахнет от моего загорелого лица, от моих рук, ног... А кто увидит мое
загорелое тело? Кроме мужа человек пять-шесть. Стоит ли стараться?"
Раневская в 70 лет объявила, что вступает в партию. "Зачем? - поразились
друзья. "Надо! - твердо сказала Раневская. - Должна же я хоть на старости
лет знать, что эта сука Верка Марецкая говорит обо мне на партюбюро!"
Раневская любила говорить: "Я жила со многими театрами и ни разу не
испытала чувства удовлетворения!" И это не было преувеличением: даже
большие мастера "не доставали" до гения этой актрисы. В спектакле театра
им. Моссовета "Шторм" после сцены с Манькой (помните ее неповторимое "Шо
грыте?") зрители толпами уходили домой: больше смотреть было нечего. И
однажды на доске объявлений появился приказ об изъятии этой сцены из
спектакля, " как нарушающей его художественную целостность"! Хорошо, что
успели заснять на пленку.
Однажды Юрий Завадский закричал ей из зала: "Фаина! Вы своими выходками
сожрали весь мой замысел!" "То-то у меня чувство, будто я говна наелась!
1 2 3 4 5 6