Думаю, он зазвенит, как миленький.Марк легонько постучал карандашом по выступу. Лишь глухое «дзынь» было ему ответом.Устроившись в кресле, Эдит спокойно наблюдала, как муж пытается оживить колокольчик с помощью монеты, ножа для бумаги, стеклянного фужера… Результаты даже отдаленно не напоминали звон хрусталя.— Если ты закончил, Марк, — произнесла она наконец с истинно женским терпением, — то дай я покажу тебе, как это делается.— С удовольствием.Эдит на мгновенье вышла с колокольчиком из комнаты и, вернувшись, энергично встряхнула его. Комнату наполнил чистейший хрустальный звон, такой тонкий и бесплотный, что у Марка поползли мурашки по спине.— Боже праведный! — воскликнул он. — Как ты это сделала?— Привязала язычок ниткой, только и всего.— Язычок?! — Он хлопнул себя ладонью по лбу. — Подожди, не говори, я сам… то хрустальное ожерелье, что мы купили двадцать лет назад!— Ну конечно, — спокойно подтвердила Эдит. — Как только молодой Сом Ки сказал, что его отец нарочно отделил язычок, я тотчас вспомнила, что центральная подвеска ожерелья выглядит в точности, как язык колокола — помнишь, мы однажды это заметили? Я сразу догадалась, но не сказала. Я хотела разыграть тебя, Марк, — она нежно улыбнулась, — и потом, ты знаешь, у меня было странное чувство: если этот юноша узнает, что язычок у нас, он не продаст нам колокольчик!— Пожалуй, — Марк Вильямс принялся набивать трубку. — Впрочем, вряд ли он верит в эту сказку больше, чем мы.— Он — нет, но отец-то его верил! И если бы старик Сом Ки сам рассказал нам эту историю — помнишь, каким древним мудрецом он выглядел? — боюсь, что и мы бы поверили!— Наверное, ты права. — Доктор Вильямс снова легонько встряхнул колокольчик. Тонкий, нежный звон несколько мгновений висел в воздухе, затем растаял. — Видишь? Ничего не происходит. Неужто поблизости нет покойников?— Меня что-то не тянет шутить на эту тему. — На лбу Эдит возникла озабоченная складка. — Я сперва хотела, чтобы это был обеденный колокольчик — и рассказывать эту историю гостям. Но теперь…Нахмурившись, Эдит не сводила тревожного взгляда с колокольчика, пока телефонный звонок не вернул ее в реальность.— Сиди, я отвечу. — Она поспешила из комнаты. Доктор Вильямс задумчиво вертел в руках колокольчик. Услышав напряженный голос жены, он встал — но Эдит уже входила в комнату.— Срочная операция, — вздохнула она. — Автокатастрофа. Милый юноша, почти ребенок. Доктор Амос говорит — трещина в черепе. Он сказал, что не хотел беспокоить тебя, но хирург Хендрикс уехал в отпуск, и ты теперь единственный нейрохирург в городе…— Знаю. — Марк Вильямс уже надевал шляпу в прихожей. — Ну что, — невесело пошутил он, — тело мастера боится?— Я поведу машину, — сказала Эдит. — У тебя будут лишние десять минут, чтобы расслабиться.
Доктор Марк Вильямс устало стянул хирургические перчатки. Чувство горечи не покидало его. Ему и прежде доводилось терять пациентов — и всегда он ощущал это как личное поражение. Эдит говорила, что в каждую операцию он вкладывал слишком много себя. Возможно. И все же… Ведь не было причины этому парню умирать! Да, трещина, но в начале операции его состояние было абсолютно нормальным! И вдруг, где-то в середине — прерывистое дыхание, нитевидный пульс… Марк делал уже последние стежки, когда сердце остановилось. Но почему? Жизнь соткана из неудач и нелепых случайностей. Взять хотя бы парня, которого он оперировал прошлой ночью. Уж он-то был в куда худшей форме, чем этот — а поди ж ты, выкарабкался. Лежит теперь в девятой палате, набирается сил. Даст Бог, проживет еще с полсотни лет…Доктор Амос, молодой анестезиолог, похлопал Марка по плечу.— Не думай об этом. Сам Господь не смог бы сделать большего. Жизнь просто не хотела этого парня, вот и все.— Спасибо, Джон. — Марк старался говорить бодро. — Да, иногда так бывает. Но мне нужно, чтобы было вскрытие. Хочу наверняка убедиться…— Конечно. Я распоряжусь. Ты выглядишь усталым, Марк. Иди-ка домой. Давай я помогу тебе одеться.Застегивая пиджак, Марк Вильямс вдруг нащупал в кармане предмет странной формы.— Что это? — спросил он в растерянности — и вынул колокольчик из розового хрусталя. Он должно быть машинально сунул его в карман, пока жена говорила по телефону. — Колокольчик! Вряд ли Эдит скажет мне спасибо за то, что я его утащил!Внезапно колокольчик выскользнул из его усталых дрожащих пальцев. С криком «Лови!» доктор Амос подхватил его в нескольких дюймах от пола; нежный прозрачный звон поплыл по комнате.— Еще бы чуть-чуть — и все, — сказал молодой врач, любуясь изящной хрупкой вещицей. — Прелесть какая. Что это?— Китайский обеденный колокольчик, — ответил Марк Вильямс. — Я бы…— он не договорил, услышав взволнованные крики сестры Вис:— Доктор! Доктор Вильямс! Пациент начал дышать! Есть пульс! Скорее!— Что?! — Марк бросился в операционную. Сестра не ошиблась. Дыхание выравнивалось. Удары сердца с каждой секундой набирали силу.— Господи! — только и выдохнул доктор Амос. — Немыслимо! Возвращение с того света! Марк, ты когда-нибудь слышал о таком? Ну, уж теперь-то мы его не отпустим!…Жизнь пациента уже наверняка была вне опасности, когда в операционную влетела сестра Макгрегор.— Простите, что беспокою вас, доктор Вильямс, — тревожной скороговоркой выпалила она, — вы не подойдете сейчас в палату номер девять? Все было прекрасно, и вдруг пять минут назад — внезапный рецидив. Я оставила с ним сестру Джонсон и побежала за вами, но боюсь, что уже поздно…
К счастью, по пути домой не было большого движения — Марк то и дело оказывался слева от осевой линии.— Ну почему, почему он умер, Эдит?
1 2 3 4