Тогда в общей суматохе они не проверили его парижскую медицинскую карту, а на месте взяли у меня анализ и сразу стали приводить в чувство — у меня была гигантская потеря крови, если бы не переливание, я бы не выжил. Они не думали о том, кто я, просто спасали мою жизнь.
— Но позже… — начала она, боясь поверить ему, ведь он вновь мог сыграть на ее чувстве к Дэмиану и обмануть ее.
— Как ты думаешь, кого вызвали опознать меня? — спросил он, и она глубоко вздохнула.
— Шанталь.
Он кивнул с мрачным видом.
— Тебе следует знать, как это произошло. Она действительно думала, что я Ив. Провожая нас, она видела, как я садился за руль, и, когда ей сказали, что погиб водитель, она логично рассудила, что это был я, ей и в голову не могло прийти, что в момент катастрофы за рулем находился Ив.
Внезапно Элизабет припомнила нечаянно подслушанный разговор между тетушкой Флер и Вики.
— Но тетушка Флер тоже видела тебя за рулем, когда вы проезжали мимо ее дома!
— Верно, я помахал ей рукой. Мы опустили верх машины — вечер был таким теплым, а мы были здорово навеселе. Я помахал твоей тете, и в тот момент меня ужалила пчела. Свернув за угол, я остановился. Рука моментально начала опухать — у меня аллергия на пчелиные укусы, ты помнишь? Однажды меня ужалила пчела, ты была со мной тогда, и мне даже пришлось делать укол антигистамина. Ив сказал, что немедленно отвезет меня к врачу. Мы поменялись местами, и он резко рванул с места, но внезапно на дорогу выскочила лисица. Ив свернул в сторону, и машина врезалась в дерево.
Элизабет заметила, как побелело его лицо. Он отошел от нее и какое-то время стоял спиной к ней.
— Я запомнил не много, но казалось, будто на земле воцарился ад… а потом все провалилось в пустоту. Я не помню ничего из того, что было после. Когда я снова пришел в себя, выяснилось, что я потерял память. Я не знал ни кто я, ни что со мной произошло. Шанталь была там, она сказала, что я ее муж, у меня не было причин не верить ей. — Он повернулся к Элизабет, беспомощно разведя руками. — Почему я должен был сомневаться в ее словах? Я не помнил ее, но в ней было что-то знакомое, и я чувствовал, что видел ее раньше. В течение нескольких месяцев я был абсолютно неподвижен, весь в бинтах с головы до ног. Она ни на час не оставляла меня. Когда бы я ни открыл глаза, она всегда была рядом. Именно она пыталась воскресить мою память, рассказывая все обо мне — то есть об Иве… о его детстве, семье, работе, о замке. Моя память была точно пустая кассета. И она записывала на нее воспоминания, которые мне не принадлежали, но она не знала, что я не Ив. Видишь ли, я не мог говорить, у меня было сожжено горло. К тому же все, что Шанталь видела, это лишь пара глаз.
— Но… ее собственный муж? Я хочу сказать… глаза ведь первое, что мы замечаем в людях.
Он заколебался, и на его губах мелькнула усмешка.
— Она клянется, что долго ни о чем не подозревала.
— Но в конце концов она догадалась? — Элизабет, нахмурив брови, смотрела на него. Шанталь провела с ним много месяцев, она не могла не догадываться. Она, должно быть, давно поняла, что это ее муж погиб.
Он кивнул.
— Она говорит, что осознание этого пришло к ней постепенно, так же как и ко мне, — некоторые вещи казались ей странными: то, как я двигался, говорил. Но только когда я вернулся из больницы в замок, она окончательно убедилась, что я не Ив.
— Бедная Шанталь, — медленно проговорила Элизабет. — Она, должно быть, чувствовала себя ужасно. — Элизабет испытывала смятение, она боялась поверить в то, что подсознательно чувствовала с самой первой минуты их встречи, ей казалось, что она сходит с ума. Шанталь, должно быть, тоже прошла через это, но она все держала в себе, ничего не говоря ему.
Почему? Почему она молчала все это время? Боялась потерять замок? Что случится теперь со всем, что принадлежало Иву? Должно быть, юридически это дело окончательно не прояснится, пока не будет доказано, что умер не Дэмиан, а Ив, но Шанталь, как вдова Ива, наверняка унаследует замок.
— Почему она не рассказала тебе правду? — спросила Элизабет, и он вздохнул, пожав плечами.
— Я не могу ответить на этот вопрос. Ему и не нужно было отвечать — Элизабет сама начала догадываться. Шанталь несколько месяцев навещала его, говорила с ним в ожидании, что он выйдет из больницы и они снова вернутся к прежней счастливой жизни. Совершенно очевидно, он стал ей необходим, стал смыслом ее жизни, и, если бы она потеряла и его, у нее остался бы только огромный пустой замок и одинокая жизнь впереди. Может быть даже, к тому времени, когда она осознала, что он не ее муж, она в какой-то мере была влюблена в него. Любая женщина, которая так долго ухаживает за больным, не может не привязаться к нему, и, когда он вернулся домой, она, сама того не сознавая, перенесла любовь, которую испытывала к Иву, на него.
Она демонстрировала Элизабет при каждой встрече неприкрытую ненависть, даже пыталась задавить ее. Шанталь боялась, что появление Элизабет может вернуть Дэмиану память. Неудивительно, что она так яростно пыталась заставить Элизабет уехать обратно в Англию. Ложь могла раскрыться в любое время, и Шанталь постоянно была на грани отчаяния.
Элизабет подняла глаза и слегка вздрогнула, увидев перед собой не Дэмиана, а Ива — она уже думала о нем как о Дэмиане.
— Но твое лицо… как… Он поднял руку к лицу, досадливо морщась.
— Когда мы разбились, я был страшно искалечен. Понимаешь, создавая вновь мое лицо, хирург работал по фотографиям, которыми его снабдила Шанталь. Мы с Ивом были немного похожи, если хирург и заметил какие-то странности, то ничего не сказал об этом. Он просто сделал мне лицо, которое, как ему сказали, было у меня до катастрофы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45