Она покорила своего мужа маленьким ростом, золотисто-каштановыми вьющимися волосами и теплыми улыбчивыми глазами, цвет которых менялся от зеленого до желтого, а иногда даже бывал голубым.
— Это Грета? — спросила Элизабет, глядя на малышку, которая сосредоточенно сосала свой кулачок.
— А кто же еще? — И Хелен протянула ей дочку. Та вдруг отчаянно завопила, цепляясь за мать. — Давай, возьми ее, она не кусается — во всяком случае, не часто, да к тому же у нее и зубов-то еще нет, так что если и укусит, то не больно.
— Не могу поверить, — сказала Элизабет, осторожно беря ребенка на руки. Грета пахла детской присыпкой и молоком, ее тельце было тепленьким, мягким, будто вовсе без костей. Она уставилась на Элизабет сердитыми круглыми голубыми глазками, приоткрыв ротик. — Разве она не красавица, — сказала Элизабет, пытаясь разглядеть ее сходство с братом, но не смогла. — Она похожа на тебя.
Хелен вздохнула.
— Я думаю, она похожа на Дэвида, у нее его нос и подбородок.
— Несчастная малютка, как ей не повезло, — пошутила Элизабет, и Хелен рассмеялась.
— Неужели ты не замечаешь? Все считают, что она вылитый Дэвид. Иди присядь, я поставлю чайник. Тебе ведь наверняка хочется выпить чашечку настоящего чая? Когда я была в Нью-Йорке, я совершенно не могла там пить чай — они все время заваривали китайский, который на вкус был точно опилки, а цветом смахивал, как бы это помягче выразиться, на воду после мытья посуды!
— Я там пью только чай с лимоном, — сказала Элизабет, проходя за ней в маленькую кухню и садясь за стол.
Грета, которую Элизабет держала на руках, была занята тем, что пыталась отодрать пуговицу от се костюма. Заметив это, Хелен поцокала языком и забрала у нее ребенка.
— Я уложу се в кроватку, ей уже пора спать, вот только покормлю ее. — Она скрылась за дверью, но вскоре вернулась, быстро управившись с делами. — Дэвид собирался пораньше вернуться домой, — сказала она. — Он так хочет увидеть тебя. Расскажи мне о Нью-Йорке. О, ты такая счастливая, это должно быть восхитительно — жить там! — Она оглядела комнату. — Не то чтобы я хотела поменяться с тобой местами, — добавила она быстро. — У меня есть все, чего я хочу, но просто интересно послушать, как живут другие люди.
Элизабет с завистью смотрела на нее. Воротничок платья Хелен был испачкан желтком, волосы ее были растрепаны, и одета она была в простенькое застиранное зеленое платье, в котором Элизабет видела ее еще два года назад, но глаза ее сияли, и она все время улыбалась.
— Я всегда с таким наслаждением читаю твои письма, — сказала она. — Макс, судя по твоим рассказам, просто потрясающ, настоящая шаровая молния. Дэвид все время говорит, что ты в конце концов выйдешь за него замуж. Ты так много пишешь о нем.
— Ни за что, у нас совсем не те отношения. Макс пришел бы в ужас, услышав тебя, поверь мне.
— Он женат?
— Хуже — разведен и платит алименты. Он говорит, что не может позволить себе снова жениться.
— Бедный Макс, — ужаснулась Хелен. — Но ведь он тебе нравится, да?
— Работать с ним просто замечательно, но выходить за него замуж… Ни в коем случае!
— У тебя появился американский акцент, — неодобрительно заметила Хелен.
— Да? — удивилась Элизабет. Сама она не замечала этого, но в том, что за два года в Америке она незаметно для себя приобрела акцент, не было ничего удивительного.
— Как долго ты собираешься пробыть здесь?
— Уже мечтаешь избавиться от меня?
— Не глупи, мы все очень рады, что ты приехала. Я только думала, вернулась ли ты домой насовсем или…
— Контракт еще не закончился, пока у меня только отпуск. — Элизабет замолчала, услышав, как в передней кто-то открывает дверь.
— Дэвид пришел! — воскликнула Хелен, радостно сверкнув глазами, и поспешила встретить его.
Войдя в дом, Дэвид поцеловал жену.
— Она здесь, добралась благополучно, — сказала Хелен, обнимая его.
Они женаты уже два года, а ведут себя точно молодожены, подумала Элизабет, наблюдая за ними. Она вспомнила, как неприятно были удивлены родители, когда Дэвид сказал им, что собирается жениться. Он был знаком с Хелен всего лишь месяц, и они были поражены быстротой, с которой он принял решение.
«Хелен только девятнадцать, почему бы вам не подождать годик?»— спросил его отец, но Дэвид был настроен решительно.
«Я знаю, чего хочу, а что касается Хелен, какое значение имеет ее возраст? Пусть ей всего лишь девятнадцать, но она уже взрослая по своему развитию, и это главное. Зачем ждать, если мы уверены в своем решении?»
Дэвиду самому тогда было только двадцать четыре, но он выглядел старше своих лет. Теперь было очевидно, что их брак удался, они оба выглядели очень счастливыми.
— Привет, — сказала Элизабет, и брат обернулся к ней с улыбкой.
— Ты выглядишь великолепно, рад тебя видеть, — сказал он, целуя ее. — Без сомнения, лучше, чем когда я видел тебя в последний раз.
Улыбка слетела с лица Элизабет. Хелен предостерегающе сжала руку мужа и, нахмурившись, многозначительно взглянула на него.
— Посмотри на этот загар, — быстро проговорила она. — Я все пытаюсь понять, как она умудрилась так загореть в Нью-Йорке.
Почти весь вечер они проговорили об Америке, и только совсем поздно, когда Хелен ушла кормить ребенка, Элизабет, оставшись с братом наедине, смогла спросить его:
— Ты слышал, что Дэмиан умер? Дэвид резко вскинул голову.
— Как ты узнала?
— Не имеет значения. Итак, ты знаешь. Почему же ты не сообщил мне?
— Ты никогда не упоминала его имени в своих письмах. Я не хотел ворошить прошлое и подумал, что будет лучше не говорить тебе.
Элизабет уставилась на решетку электрического камина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45