– предостерегающе спросил поручик. – Не советую бросаться голословными обвинениями без доказательств.
– Доказательства? – взорвался я. – Да вы посмотрите на меня! Инженеру Дрозду очень не понравилось, когда я вчера вечером туда заявился.
– Вам там нечего было делать. – Голосом поручика можно было охлаждать пиво.
– С вашей колокольни, может, и нечего, – согласился я. – Но вы ведь не знаете, почему он на меня накинулся, избил до потери сознания. И вообще что этой моей поездке предшествовало.
Я рассказал ему обо всем. Коротко и без комментариев. Пусть сам во всем разбирается. Поручик слушал меня внимательно, склонив голову набок, как говорится – весь превратившись в слух. Потом задал тот самый вопрос, который задавал себе и я после визита пани Дроздовой.
– Так вы убеждены, что относительно этой виллы у них есть, или были, какие-то намерения, которые они пытаются скрыть?
– Да.
– Дом можно купить, продать или… скажем, сжечь, – в раздумье пробурчал поручик.
Я усмехнулся.
– Не смейтесь. Такие вещи тоже случались, – невозмутимо бросил он. – А вот какую роль во всем этом играете вы? Пани Дроздова мне стыдливо призналась, что вы туда поехали… хм…
– И вы ей верите? – вывел я его из затруднительного положения.
Поручик пожал плечами.
– Женщины лживы, – бесстрастно констатировал он. – А такие, как она, лгут почти всегда.
Так какая же вы, пани Дроздова? Я позавидовал опытности поручика Павровского.
– Ну а мне зачем отпираться? Я разведен, мне это никак не повредит. Ради нее? Так она сама призналась.
– Потому что в противном случае вы не можете утверждать, что побывали на вилле впервые. И ничего не знаете о делах семьи Дроздовых-Эзехиашей.
– А зачем мне на этом настаивать? Что мне это дает? Поручик мой вопрос проигнорировал.
– Объяснение, которое вы дали, совершенно неправдоподобно. Чего ради было ей приглашать вас как оценщика, если ее муж разбирается в этих делах лучше, чем вы?
– Не знаю, – в отчаянии ответил я. – Может, она ему не доверяет? Между супругами иногда бывают довольно напряженные отношения в денежных делах. Может, у инженера Дрозда на примете какой-нибудь свой покупатель, а его супруга боится продешевить. Откуда мне знать?! Почему они пытались заставить меня молчать о том, что хотят продать виллу? Как со всем этим связан Эзехиаш и его убийство? Кто его убил и ради чего?
Поручик ответил мне лишь на вторую часть последнего вопроса.
– Ради денег, – сообщил он. – Дроздовы уверяют, что дядюшка был богат. Но после него совсем ничего не осталось.
– Но ведь это же абсурд! – возмутился я. – Он ведь иммигрант! У него должен быть счет в «Тузексе», не мог же он привезти деньги в чемоданчике!
– Он привез только эти свои модели. А больше ничего, личные вещи и кое-какие подарки.
– А жил он здесь на что? И где жил?
– На вилле у Дроздовых была лишь его мастерская, там же он хранил коллекцию. А жил у жены своего друга – пани Маласковой. И жил на средства этого друга. Так они якобы договорились расквитаться со старыми долгами. Старый Фрэнк Куба в отличие от Эзехиаша действительно богат. Семьи у него нет, он серьезно болен, дни его сочтены. Он даже приписал своему другу Эзехиашу какое-то состояние, чтобы тот вообще мог вернуться. Эзехиаш якобы не хотел быть обузой для родственников.
– Ну, хорошо, – с сомнением сказал я. – В таком случае что вам от меня нужно? Дроздовы, судя по всему, не могут поверить в то, что у американского дядюшки не оказалось солидного наследства. Может, он им его и пообещал, чтобы они получше к нему относились. Какие у них имеются доказательства для подобного утверждения? – насмешливо процитировал я недавнее изречение поручика.
– Никаких, – невозмутимо ответил тот. – Но это был бы мотив. Убийство с ограблением все еще остается наиболее распространенным среди такого рода преступлений, – с благоговением изрек поручик.
– Но ведь вы убедились, что у него ничего не было!
– Формально это так, – согласился поручик. – Но я не могу поверить, что он на старости лет перебирался на другой конец света с пустыми руками. Жить только на пособие – оно хоть и было по нашим меркам более чем приличным, только его вряд ли хватило бы человеку с таким дорогостоящим хобби. Эти престарелые соотечественники бывают очень недоверчивы. Не знают, что их здесь ждет, не захочется ли им вернуться обратно. Не верят, что в таком случае получат обратно свои деньги. Старый Эзехиаш поскитался по свету, несколько лет проплавал судовым врачом и наверняка знал, как можно безопасно провезти что-нибудь компактное.
– Деньги? – недоверчиво спросил я.
– Деньги или чек, например. Его и у нас можно обратить в деньги. А ведь чек – это только клочок бумаги.
– А где он его хранил? Откуда исчезло это воображаемое сокровище?
– Не знаю. Но если оно существовало, то, скорее всего, в том помещении, где он был убит. Там отдельный вход и бронированная дверь, а ключ, говорят, был только у него.
Меня охватило дурное предчувствие.
И поручик тут же подтвердил, что не зря.
– Вы не против, если я у вас немного пошарю? – как бы между прочим спросил он. – Ордера на обыск у меня нет, но ведь это просто формальность. – Он встал, доска под его ногами затрещала.
Не говоря ни слова, я открыл ему дверь. Интересно знать, что он подразумевает под формальностью – ордер или обыск?
С обыском поручик управился быстро. Опершись о дверной косяк, я наблюдал, как он с каменным лицом просматривает мои вещи, как его серые глаза шныряют по полу, словно отыскивая следы только что приколоченной половицы. Я закурил последнюю из подаренных американских сигарет и бросил на стол пустую коробочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51