Бог знает, почему он так на меня надеется! У этого мальца нет никого, чтобы обратиться за помощью, кроме совершенно чужого человека, которому недавно он сам помог, когда тот оказался в беде. Но что же мне делать? Ясно, что поручик Павровский не держит пани Маласкову за решеткой. Так стоит ли ему звонить? Не бросит же он поиски убийцы, чтобы взяться за розыски легкомысленной бабки. Вообще-то у меня сложилось впечатление, что эта бабуля со всеми ее заморскими женихами – та еще блудница старая. Заглушив голос, призывающий меня что-нибудь все-таки сделать для Лукаша, я дал себе зарок после обеда заехать к нему. Наверняка там уже все в порядке.
Но оказалось, что это не так. Телефон зазвонил в тот момент, когда я собрался пойти и задобрить Району, чтобы она сварила мне кофе.
– Алло! – запыхавшись, сказал детский голос – Это вы?
Ему не надо было называться.
– Да, – ответил я. – Лукаш, что случилось?
– Где бабушка? – выпалил мальчик.
– Как, она еще не вернулась? – От всех моих фарисейских рассуждений не осталось и следа, меня охватил такой же страх, каким повеяло из телефонной трубки.
– Нет, – всхлипнул Лукаш. – Что мне делать?
Я молчал. До меня доносилось учащенное дыхание перепуганного маленького человечка.
– Ничего, – ответил я. – Откуда ты звонишь?
– С почты. Я доехал автостопом до Болеславы. Может, мне приехать в Прагу? Я уже больше не выдержу, я…
– Постой! – перебил я, – Тебе нет смысла сюда ехать. Я попытаюсь хоть что-нибудь разузнать и приеду за тобой. Слышишь? Ты меня понял? Алло! – В трубке затрещало, казалось, телефон умолк. – Алло! – как сумасшедший кричал я.
– Да, – послышалось вдруг отчетливо. – Вы точно приедете? Скоро?
– Да, – заверил я. – Горло у меня сжалось, я был тронут тем героическим усилием, какого мальчику стоили эти простые слова.
– Я… – Он помолчал, потом сказал совсем тихо: – Я боюсь…
– Лукаш, – умоляюще начал я, но в трубке щелкнуло, и телефон окончательно умолк.
Я повесил трубку. Голова моя была пуста, как и мой стол, на который я таращил глаза. На лбу выступил пот.
Я отер его тыльной стороной ладони, потом снова взялся за телефонную трубку. Отозвался сам поручик Павровский.
– Хорошо, что позвонили, – заявил он, едва я назвал себя. – Я ждал, когда вы сами дадите о себе знать.
Не сразу придя в себя, я прошептал:
– Почему?
– По ряду причин, – многозначительно продолжал поручик. – Назвать их?
– Нет, – вырвалось у меня само собой.
– Вот это ошибка.
– Что?
– Я говорю, вы совершили ошибку, – уточнил поручик свой суровый вывод.
– Почему?
– Потому что вам следовало бы полюбопытствовать, почему я интересуюсь, когда вы купили машину.
– Она у меня уже давно, – промямлил я. – Спросите любого, вам каждый скажет.
– Вы знаете, у кого я спрашивал и что мне ответили. Зачем ему было лгать?
– Сейчас мне вам это трудно объяснить. – Я пытался вспомнить, зачем ему звоню.
– Можете не сейчас, – вежливо изрек поручик. И с полуоборота изменил тон: – Что вы хотели? Снова вас кто-то обижает?
– Меня – нет. – На долю секунды перед моими глазами возникла маленькая фигурка, шагающая по затерявшейся среди полей дороге. – Пани Маласкова исчезла.
– Вы выражаетесь не точно, – холодно заметил поручик. – Она числится пропавшей без вести.
– Откуда вы знаете? – выдохнул я. Холодный пот выступил у меня на лбу.
– А вы откуда это знаете? – парировал поручик.
– От Лукаша, ее внука. Он там совсем один и…
– Вы ведь к нему ездите, – возразил поручик. – Кстати, с чего это вы о нем так заботитесь?
Нахлынувшая на меня злость затопила мой мозг, как поднявшиеся воды Влтавы заливают опоры моста.
– Потому что никто другой о нем не заботится! Он там один со среды, а сегодня – понедельник. Человек, который у них жил, – убит, а бабушку он не видел с того же самого дня. Вам не кажется, что для двенадцатилетнего ребенка это чересчур много?! Почему вы не распорядились, чтобы им кто-то занялся, раз уж знаете, что пани Маласкова пропала? – Я кричал, чтобы заглушить свою собственную нечистую совесть.
– Успокойтесь, – сказал поручик. – В том, что вы говорите, есть доля правды, но никогда не успеваешь подумать обо всем, – неожиданно по-человечески пожаловался он.
Я перевел дух и спросил:
– С какого дня она пропала?
– Со среды.
– Она что, не доехала до этой своей лечебницы?
– Доехала. И на другой же день оттуда уехала.
– Куда?
– Не знаю, – перешел он снова на безразличный тон. – Но мы это выясним, не волнуйтесь. А с мальчиком я все устрою.
– Не хлопочите! – заявил я. – Сам о нем позабочусь. Поеду туда и…
– Вот этого я бы вам делать не рекомендовал, – резко перебил он.
– А меня мало волнует, что вы мне рекомендуете, а чего нет! – вскипел я. – Можете посадить меня, если хотите помешать!
– Не спешите так, – язвительно заметил поручик. – Всему свое время. А пока ни в коем случае из Праги не выезжайте. – Из трубки повеяло неприкрытой угрозой. Щелчок. Поручик отключился.
Я в бешенстве бросил трубку и выбежал из конторы.
Спустя три часа я возвращался в Прагу, на заднем сиденье моей машины был Лукаш. В Брандысе мы остановились, чтобы пообедать. После первого за пять дней настоящего обеда мальчик сделался вялым и сонным. Некоторое время он еще поглядывал на меня – я видел это в зеркальце, – потом уснул. Спал тихо, как птенчик, лицо утопало в светлых взъерошенных волосах. Ярость, которую всколыхнул во мне разговор с поручиком Павровским, сменилась ожесточенным упрямством.
– Пусть он меня посадит, – стиснув зубы, говорил я себе. – Если ему удастся найти для этого достаточные основания. Посмотрим, что он со мной сделает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51