Он убрал мою руку со своего запястья, и движение это было не слишком деликатным.
– Посмотри вокруг себя, Эмми. Мы уже далеко ушли от Эврики.
Мы расселись за обеденным столом, а я все еще думала над тем, что сказал Ларри. Это был семейный праздник; кроме Магвайров, присутствовали еще семья Курранов, а также Юдж Курран с женой, семья Джексонов и еще брат Сэма Джексона, который был членом Совета законодателей. Стол сверкал серебряными приборами и хрусталем, изящно расставленным на камчатной скатерти, которую утюжили, кажется, весь день напролет. За таким столом мог бы вполне сидеть сам Джон Лангли, а закуска была даже чересчур обильной. Это был обед, подготовленный людьми, у которых есть что показать и которые с радостью готовы делать это. От моего внимания не ускользнуло, как Ларри удовлетворенно кивнул Юнис, и она ответила ему сияющей от счастья улыбкой. Лицо Ларри, оттененное белым воротничком, было все еще исполнено свойственной ему яркой красоты, но вместе с тем оно приобрело уже некоторую потертость и выглядело слишком по-цыгански бойким и непосредственным, чтобы его приняли за лицо аристократа. И все же он уже нащупал свой путь к успеху. Для него Австралия была совсем не та, что для юного Кона. Он был в состоянии облегчить брату период становления и поэтому поддерживал его сватовство к девушке, которая никогда бы не выжила на приисках. Теперь он мог предлагать мне изгладить Эврику из памяти и, наверное, был по-своему прав. Может быть, его внуки будут хвастаться, что их дед начинал свой путь в Балларате, но для его поколения и для следующего Эврика останется чем-то годным лишь для досужих воспоминаний в узком кругу или во время длительной поездки, или где-нибудь у костра, или после утомительной работы, когда уже нет сил раскрывать гроссбухи. Здесь, в роскошно обставленной черным деревом и драпированной красным шелком гостиной Ларри, воспоминание об Эврике было нелепым и лишним.
Юнис усадила брата Сэма Джексона, Вильяма, справа от меня. И хотя я видела его впервые, он заговорил со мной об Адаме. Оказывается, Адам возил для него грузы на «Розе Лангли» и даже на старом «Энтерпрайзе».
– Он лучший капитан в этих краях, и, вероятно, Джон Лангли это тоже понимает. Его знают и в Сиднее – это капитан, которому не важно, сколько времени займет погрузка, лишь бы все было уложено надежно и аккуратно. Если уж что попадет к Адаму Лангли, то можно быть уверенным: с этим будет все в порядке. Помню, как он привез мне специальный заказ из Ливерпуля. Тогда он на три дня задержал «Розу Лангли» в порту, чтобы дать мне возможность все как следует проверить. После этого я могу сказать, что с Адамом Лангли я готов разделить любой бизнес, – он посмотрел мне в глаза, – но у него должен быть собственный корабль. Он должен стать владельцем. Именно владельцы делают на этом деньги.
Я кивнула, понимая, что он прав, но всего я объяснить ему не могла. Как я могла рассказать ему о том, что представлял собой Адам Лангли на самом деле? Мог ли он представить себе капитана, который с каждой поездки имеет немалый барыш, но все до единого пенни возвращает Джону Лангли, даже не покушаясь на сверхприбыль? Мог ли он допустить в мыслях, что кто-то не за деньги, а только для своего удовольствия поддерживает на судне строжайшую дисциплину и порядок, ревностно следит за состоянием и здоровьем экипажа, чутко прислушивается к скрипу шпангоутов? Говорили, что Адаму повезло с кораблем, но ведь везение состояло лишь в том, что он сам содержал его в идеальной чистоте, сам заботился об экипаже, тщательно берег его от несчастных случаев, требующих дополнительного вмешательства. Конечно, Адам не был каким-то добреньким дядей, с которым поездка превращалась в увеселительное путешествие. Он был достаточно жестким человеком, но плавал только из любви к плаванью, а не из любви к деньгам. И хотя в Мельбурне его считали типичным капитаном из янки, он вовсе не был таковым. Ему не нужны были деньги. Он даже кораблем хотел владеть не из-за денег, а только из тщеславия. Всего этого я рассказать не могла, так как знала, что мужчины всегда очень подозрительны к тем, кто не думает о деньгах. Поэтому я сказала:
– Да, конечно, у него будет свой корабль. Тогда он удовлетворенно кивнул.
– Я, кажется, что-то слышал от Ларри, будто бы есть возможность разделить владение с Томом Лангли. Это уже решено или нет?
– Нет еще. Чтобы построить корабль, надо очень много денег, мистер Джексон.
– А старик Лангли не очень-то любит, чтобы что-то происходило без его контроля, кажется, так? И почему он такой? – Он пожал плечами. – Я бы не стал терять такого человека, как Адам. Хорошо, если бы Том использовал свое влияние на отца и убедил его дать этот кредит. Эх, не любит Джон Лангли поддерживать чью-то независимость…
Насупив брови, он посмотрел на меня, чуть отклонясь.
– Впрочем, я, кажется, забыл, с кем говорю. Уж вы-то, милая леди, отлично знаете, каков старый Джон и как крепко он держится за свои деньги.
Я поспешно поднесла бокал к лицу, пытаясь скрыть появившееся на нем напряженное выражение. Мне вовсе не хотелось обсуждать свои дела в магазине «Лангли». Я вообще не любила, когда мне напоминали, что я не такая, как другие женщины, сидящие за этим столом. Ведь Вильям Джексон говорил со мной, как если бы он говорил с мужчиной, а не так, как говорил бы с Юнис, небрежно прикрывшей шарфом свой округлый живот, не так, как говорил бы с Маргарет, влюбленно глядящей на своего Кона, и даже не так, как с Кейт, через которую всю жизнь проходили посетители и их деньги. К сожалению, сколько я ни пыталась прикрыться, как щитом, Беном Сампсоном и Джоном Лангли, в Мельбурне знали, кто правит бал за неброскими серыми занавесками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139