Своей нехитрой болтовней она рассеяла повисшую тишину, и нам сразу стало легче. Кажется, она и не заметила, в каком настроении сидел Адам. Просто молчать было не в ее правилах. Она все говорила, не умолкая ни на секунду, и в конце концов на губах у Адама появилась улыбка, а вскоре он уже смеялся, забыв обо всем на свете. Да, при кажущейся наивности Роза умела взять ситуацию в свои руки.
Однако, несмотря на несомненный успех, иногда и на нее нападали сомнения. Обычно это случалось, когда Ларри с Адамом отсутствовали в Балларате больше недели; тогда Роза начинала волноваться и изводить себя вопросами. А тут еще Том, власть над которым давалась ей так легко, что вызывала у нее скуку. И я видела: что бы она ни делала – крутилась ли перед зеркалом или флиртовала с Томом, – она ни на минуту не забывала об Адаме, с нетерпением продолжала ждать его возвращения. Я видела, как беспокойно она спит по ночам, а иногда имя Адама, который, вероятно, являлся ей в снах, вырывалось у нее вслух. Каждый день она спрашивала меня, нет ли у меня предчувствия, что они вернутся сегодня. Я выслушивала ее секреты и, как могла, отвечала на бесчисленные вопросы.
– Как ты думаешь, ему понравится такая прическа или лучше поднять повыше? Думаешь, он привезет мне подарок в следующий раз? Если привезет, это будет очень важно, тогда уже можно о чем-то говорить… Как ты считаешь, Эмми? Или ты думаешь…
И в таком духе она продолжала до тех пор, пока волнение ее не достигало апогея, и тогда она переходила на плач.
– Эмми! Я люблю его! – всхлипывала она, – А вдруг он меня не любит… и никогда не полюбит?
Она падала на свой матрас, и тело ее сотрясалось от рыданий.
Что же мне было делать, как не пытаться утешить ее? Ведь я любила и ее тоже. Я обнимала Розу за плечи, как маленького ребенка, и приговаривала:
– Все будет хорошо, детка. Вот увидишь. Все будет хорошо.
Такое благородство не составляло мне особого труда, если учесть, что моя любовь к Адаму казалась безнадежной.
Но были моменты, когда мы с Адамом становились ближе друг другу – например, в тот день, когда они с Ларри привезли мне из Мельбурна кашемировую шаль. Тогда они вернулись и застали меня в лагере одну. Надев от солнца широкополую шляпу Пэта, я стирала белье. Они бесшумно появились из-за палаток с огромными мешками за спиной.
– Ну вот, а все ушли к ручью, – сказала я, пряча руки, которые от щелока стали красными до самых локтей. – Я пошлю Тома О'Брайена… пусть скажет им, чтобы скорей возвращались…
Устало опустившись на бревно, Ларри жестом показал мне, чтобы я не торопилась.
– Нет, Эмми, не стоит, – сказал он, – лучше будь другом, налей нам по кружке чаю.
Теперь Ларри не затягивал с отправкой товара по назначению – они сразу отвозили его в магазин. Порядок приезда из Мельбурна был отработан до мелочей и стал обычной составной частью нашей жизни. У нас всегда была наготове горячая вода, так что я быстро приготовила им чай.
– Ну, как съездили? – спросила я. Лицо Ларри сразу оживилось.
– Отлично! Как раз прибыл корабль из Калькутты, а потом сразу же из Ливерпуля. У Лангли был прекрасный выбор товаров. Хорошо, теперь появились пароходы, они ходят гораздо быстрее… – Он с удовольствием хлебнул горячего чаю. – Красота! А то я уж думал, задохнусь от пыли.
Он заговорщически подмигнул мне.
– А у меня для тебя приятная новость от Джона Лангли.
– Для меня? – изумилась я.
– Да… Ему очень нравится мой держатель магазина, и он сказал, что приглашает его работать в Мельбурн, когда освободится место в одном из магазинов «Лангли».
Я подумала, что он шутит, и перевела взгляд на Адама, но тот улыбнулся и кивнул мне в знак подтверждения.
И поэтому, – продолжал Ларри, – Адам предложил подкупить нашего держателя магазина, в надежде, что он останется у нас. Передай-ка мне сумку, Адам.
Он поставил кружку и, порывшись в одной из холщовых сумок, достал маленький сверток из коленкора. Он протянул его мне, и там оказалась великолепная шаль – кашемировая, с вышивкой; она была мягкая, как шелк. У меня перехватило дыхание от восторга.
– Это мне?.. Правда, мне?
– Я бы купил тебе еще десяток таких, Эмми. Ты этого заслуживаешь. Ну как, тебе нравится? Это Адам выбирал.
Я посмотрела на Адама, не в силах в это поверить. Никому бы и в голову не пришло, что он способен выбирать подарок для женщины. Я вынуждена была признаться себе, что совсем не знаю Адама. И никто из нас не знает. Он и сейчас смотрел на шаль с любованием и даже протянул руку, чтобы еще раз ее потрогать.
– Все равно это слишком скромный подарок, Эмми. Ларри правильно говорит – ты заслуживаешь десятка таких шалей.
Когда он перебирал в руках шаль, я заметила, что правая рука у него грубо забинтована; повязка так пропотела и запылилась, что стала почти одного цвета с загорелой кожей.
– Что это, Адам? Что у тебя с рукой?
– Поранился о сбрую. Ерунда.
Я положила шаль обратно в коленкоровую обертку и сказала:
– Дай я перевяжу.
Несмотря на его слабое сопротивление, я промыла рану и стала накладывать повязку. Когда я смазывала ее снадобьем из бутылочки, которую нашла у Кейт, лицо его сморщилось от боли. Но мне приятно было чувствовать, что он у меня в руках, хоть я и делала ему больно. Даже просто дотронуться до него было для меня неслыханным счастьем. Я опустилась рядом с ним на колени, чтобы удобнее было наматывать бинт, и стала неторопливо перевязывать рану, стараясь, насколько возможно, продлить это удовольствие.
– Спасибо, Эмми, – с трогательной покорностью сказал он.
Не меняя позы, я подняла на него глаза и вдруг почувствовала, как кто-то взял меня за подбородок и повернул мое лицо в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139