Это был Ларри.
– Ты хорошая девушка, Эмма Браун, – сказал он и ласково потрепал меня по щеке.
От его слов меня бросило в жар, но все же я снова перевела взгляд на Адама. Его лицо озаряла добрая задумчивая улыбка; глядя на меня, он медленно кивал головой, как будто я напомнила ему кого-то и теперь он напряг память, чтобы вспомнить окончательно. В какой-то момент мне показалось, что он хочет, как и Ларри, дотронуться до меня рукой. Это была одна из тех редких минут, когда я чувствовала себя красивой. Я знала это точно.
Но тут послышался громкий голос Розы, и ощущение сразу исчезло.
– Адам!.. Адам! Это Адам и Ларри!
Я видела, как изменилось его лицо. Теперь он смотрел мимо меня, на Розу. И смотрел с нескрываемой страстью. Тогда я окончательно решила, что Адам любит ее.
Я поднялась на ноги и стала заворачивать свою шаль в коленкор. Больше я уже не чувствовала себя красивой. Меня охватили грусть и безнадежность.
Шли дни, и время делало свое черное дело. У многих из нас сдавали нервы; люди становились нетерпимыми и раздражались по любому поводу. Все страдали от необходимости быть на людях, и в то же время никто не согласился бы на полное одиночество. В довершение всех этих мук, стояла страшная жара, и днем мы буквально погибали от солнца и мух. Только ночь приносила нам облегчение и исцеление. Воздух был свежим и напоенным ароматами, на темно-синем небе сверкали необычайно яркие звезды. Дети визжали и носились между палатками, а взрослые жаловались друг другу на бедный урожай золота, оказавшийся в огромном куске кварца. Несмотря ни на какие трудности, Дэн сохранял неизменную доброжелательность. Что касается Кейт, то было понятно, что жизнерадостный вид дается ей все с большим трудом. Роза была самим ангелом – но только когда приезжал Адам, в остальное же время она ходила хмурая и надутая и постоянно срывала на Томе скопившееся раздражение. Пэт все не мог успокоиться относительно методов полицейского управления в Балларате и лицензионных тарифов. Своим благородным негодованием он заражал Сина, и они возмущались вдвоем. Тогда казалось, что больше всех повезло Ларри – хотя он работал, как все, а может быть, и больше, все же он был избавлен от убийственного однообразия жизни на приисках. Пэт страшно завидовал ему и дорого отдал бы, чтобы вот так же ездить, сидя на козлах повозки. Да, много воды утекло с того вечера, когда Ларри вернулся из своей первой поездки в Мельбурн.
А я сама? Теперь я уже не вспоминала так часто о Вилле Гриббоне и не ждала в гости полицейских. Меня волновало другое: Адам и Том все больше поддавались очарованию Розы, а я могла только стоять рядом и смотреть.
И в конце концов душившая Пэта ярость прорвалась наружу, вынося на поверхность все, что его мучило эти долгие дни: лютое недовольство притеснениями властей и все нараставшую ненависть к Ларри. В тот вечер старатели подожгли таверну Бентли.
Пэт с Сином были в гуще толпы, собравшейся у таверны в знак протеста против снятия с Бентли обвинения в убийстве. Говорили, что он убил старателя, который осмелился потребовать обслуживания в его отеле, но благодаря дружбе с полицией ему удалось уйти от ответственности. Судья заслушал дело, но отказался представить Бентли к суду присяжных. И вот теперь старатели собрались у таверны, выражая гневный протест. Сейчас уже трудно сказать, кто бросил в окно Бентли злосчастный камень, который разбил стекло и опрокинул горящую лампу. Но вскоре загудело пламя и стало слышно, как лопаются другие стекла.
Наш лагерь находился неподалеку, и Ларри, смекнув, в чем дело, быстро вскочил на ноги и махнул Адаму рукой:
– Бежим!
Адам сразу же сорвался за ним. Затем выбежали Дэн и Том, который, как всегда, коротал время у нас. А следом за ними, опомнившись, потянулись мы все – Кейт, Роза и я. Кон тоже не отставал от меня.
Когда мы пришли, здание уже было охвачено огнем, а народ криками вызывал Бентли. Мужчины остервенело рвались в огонь, прямо к горящим балкам. Горько было узнавать в этих людях наших мирных добрых соседей – терпеливых трудяг, неустанно ищущих золото. Это походило на ритуальный праздник дикарей – звучали песни и крики радости в честь того, что наконец удалось бросить вызов властям. Неожиданно раздались крики:
– Бентли! Смотрите, Бентли уходит с черного хода! За ним!
Вся толпа бросилась огибать горящее здание, а затем хлынула на тропинку между таверной и кегельбаном. Пэт с Сином были в самой ее середине, и к ним пытались прорваться Ларри, Адам и Дэн. Но вскоре мы потеряли их из виду. Отблески пламени делали всех мужчин похожими друг на друга в их одинаковых шляпах и рубашках из фланели.
– Господи спаси! – воскликнула Кейт.
И тут я почувствовала, что рядом со мной нет Кона, – он сбежал от меня, продираясь сквозь толпу к своим братьям. Он ведь был почти мужчина, и, наверное, ему хотелось доказать, что это еще не все. Он был и Магвайром, а поэтому должен был находиться там, где остальные Магвайры. Но для меня-то он был ребенком, что бы там я ни внушала ему про его мужской характер, и я боялась за него. Я бросилась за ним.
Оказавшись внутри толпы, я обнаружила, что совершенно не подхожу ей по росту. Моя голова находилась как раз на том уровне, где ее прекрасно доставали локти продирающихся людей. От этих ударов я едва не теряла сознание. Большинство размахивающих локтями и не подозревало, что они задевают женщину, да если бы они и заметили, то, скорее всего, сказали бы, что мне нечего делать в этой толчее. И были бы правы. Я уже начала бояться, что упаду и тогда меня затопчут ботинками. Кону удалось пробиться к самому центру, где он заметил Ларри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139