Она настолько не похожа на остальных членов моей семьи, что я скорее склонен поверить в то, что ее подкинули нам феи, чем в то, что к ее появлению на свет был причастен мой отец. Но речь не об этом. – Он махнул рукой. – Вы ведь хотите знать, почему Лили не разговаривает. Да?
– Не возражал бы.
Кардемор оценивающе посмотрел на него.
– Она родилась совершенно здоровым ребенком, вопреки тому, что роды были сложными. Моя мать через несколько часов умерла. Лили была необыкновенно тихим ребенком. Редко плакала. Это навело моего тупоголового отца на мысль об ее умственной отсталости. Подозреваю, что, если бы она орала день и ночь напролет, как мой братец и, наверное, я сам, отец посчитал бы ее вполне здоровой. Вы сами убедились, что с мозгами у Лили все в порядке.
Грейдон наклонил голову.
– Как рассказывали мне некоторые старые служанки, в трехлетнем возрасте Лили начала говорить. Возможно, позднее, чем большинство детей… – Он повел плечами. – …но в этом не было ничего чрезвычайного. По словам тех же самых служанок, Лили была смышленым и разумным ребенком. Если бы ей не помешали развиваться собственным путем, я уверен, что даже мой упрямый отец в конце концов вынужден был бы признать свою ошибку. Но как раз в это время, вскоре после того, как Лили исполнилось три года, одна из служанок, потерявшая собственного ребенка, лишилась рассудка. По какой-то причине она решила, что Лили тоже следовало умереть, и, влив в молоко щелок, принесла серебряную чашечку с этой смесью в детскую и дала Лили на ужин.
– О Господи! – пробормотал Грейдон в ужасе.
– Девочка чуть не умерла от этой отравы. К счастью, большую часть ее она выплюнула, иначе бы не выжила. Она долго болела после этого. К чести моего отца, к ребенку были приглашены лучшие доктора, и было сделано все возможное, чтобы поставить ее на ноги. Но к его стыду, он отказался поверить тем же самым докторам, которые настойчиво утверждали после ее выздоровления, что причиной ее неожиданной неспособности говорить или даже произносить отдельные звуки являются поврежденные в результате воспаления голосовые связки. Он по-прежнему был убежден в том, что она слабоумная, а поскольку она не могла теперь произнести ни одного членораздельного звука, он больше ничего не пытался предпринимать. Ее поручили попечению служанок, которые поняли, что главное – следить за тем, чтобы девочка не попадалась на глаза ни моему отцу, ни моему брату. До того времени, когда я унаследовал титул, ей даже не удосужились взять учителя. До двенадцатилетнего возраста Лили не умела ни читать, ни писать. И до четырнадцати лет не могла произнести ни слова.
– Но она может говорить? – спросил Грей–дон.
– Может. Хотя ей больно делать это и она быстро устает. К тому же это очень… трудно. Лили не нравится звук ее голоса. Рубцы не позволяют ей говорить более или менее женственным голосом, и она предпочитает язык жестов.
– Язык жестов, – задумчиво повторил Грей-дон. – Сегодня утром она и ваша племянница, леди Изабель, именно так и общались, с помощью рук.
– Это метод Аббе Сикара, которому обучают во Франции, в королевском институте для глухонемых. Уверен, что вы слышали об этом. Один из наиболее горячих последователей Сикара, мистер Чарльз Кассин, основал школу здесь, в Англии. Он использует тот же метод, но, безусловно, видоизмененный, с учетом английской специфики. А до этого он в течение пяти лет жил в Кардемор-Холле и был учителем Лили и, конечно, моим и всех моих домашних. Каждый из нас, включая слуг, освоил язык жестов ради Лили.
Эти слова рисовали графа Кардемора совсем в ином свете. Должно быть, этот человек действительно любил свою сестру, если не пожалел хлопот и даже слуг заставил овладеть языком жестов. Потому она без всякой опаски приехала в Лондон: Кардемор привил ей уверенность в себе.
– Разве не существует других методов для глухонемых? – спросил Грейдон. – Более приемлемых?
– В том-то и дело, что методы, годные для глухонемых, не подходят Лили, поскольку слух у нее потерян не полностью, она слышит звук собственного голоса и, как я уже говорил, ненавидит его. Она до такой степени переживает это, что моя невестка, леди Маргарет, настояла на том, чтобы нашли другой метод. После этого к нам приехал Чарльз Кассин, и сразу с Лили произошли впечатляющие изменения.
– Впечатляющие, – согласился Грейдон. – Так вы говорите, что у нее не полностью потерян слух? Я вообще не заметил, чтобы она была глухой. По-моему, она все прекрасно слышит.
– Она достаточно хорошо слышит. На левое ухо только частично, поскольку перенесла воспаление в юности. А правое ухо, кажется, не пострадало. Ее легкие тоже покрыты рубцами, хотя в меньшей степени. Она несколько раз перенесла воспаление легких и дважды была близка к смерти. Советую вам воздерживаться от разговоров на темы здоровья в присутствии Лили. Если она заподозрит, что вы считаете ее здоровье хрупким, она, скорей всего, разобьет вам нос, чтобы доказать обратное.
Грейдон едва подавил улыбку при этих словах Кардемора. Представить себе, как это милое создание подносит кулачок к его носу, без смеха было невозможно.
– Вы хотите покатать Лили и Изабель? – спросил Кардемор. – Здешние развлечения приводят их в благоговейный трепет. Кажется, Лондон произвел на девочек глубокое впечатление. Как бы то ни было, за ними нужно очень внимательно смотреть. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из них допустил серьезную оплошность.
Грейдон удивленно поднял брови.
– Если я вас правильно понял, теперь мне вменяется в обязанность опекать обеих дам? Кто следующий? Какой-нибудь троюродный брат из Брайтона, любитель лондонских злачных мест?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63