Его равнодушие к деньгам во многом напомнило Изабель ее отца, который так же мало интересовался сухими цифрами, полагая математику наукой холодной и бездушной. Но отец предпочитал участвовать в политических интригах, а Джастина более всего занимало воспитание и обучение своих подопечных. Этому занятию он посвящал большую часть своего времени. Хотя такое случалось далеко не всегда. Иногда – и довольно часто – его интерес был сосредоточен, исключительно на Изабель.
Изабель всегда думала, что в течение так называемого медового месяца, который следует за вступлением в брак, супругам надлежит поближе познакомиться друг с другом, хотя никогда не могла сообразить, каким же образом это становится возможным. Но Джастин, судя по всему, был отлично обо всем осведомлен и, по всей вероятности, решил, что им и в самом деле следует получше узнать друг друга. Он был пылок и неутомим, а его желание и страсть были, казалось, неутолимы. Изабель уже сбилась со счета, пытаясь запомнить, сколько раз за последнюю неделю они занимались любовью, в какое время дня и ночи и в каких самых невероятных местах. Похоже, Джастин вовсе не стремился ограничить их ласки супружеским ложем. Собственно говоря, он вообще ни о чем не думал, кроме разве что поверхностного соблюдения приличий и уединения. Неважно, где оказывались супруги в этот момент – на продуваемом летними ветрами склоне холма неподалеку от рощи, куда они прискакали, обозревая владения Джастина, или же в туалетной комнате во время купания, куда Джастин зазвал Изабель, чтобы она потерла ему спину, а кончилось тем, что он сам вымыл ее с ног до головы, или же в рабочем кабинете, где сейчас и сидела Изабель, припоминая с пылающими щеками все, что он проделывал с ней, пока они сидели на единственном в этом покое кресле перед камином. Как-то раз она отправилась в конюшни выяснить у мужа, какие приблизительно средства отпускались ежегодно на приобретение припасов в случае возможной осады, однако Джастин поспешил отослать мальчиков прочь с какими-то пустячными поручениями и моментально заставил Изабель позабыть и об отпускаемых средствах, и о припасах. Лишь час спустя, присев, наконец, за свой письменный стол и предположив, что вид у нее словно у лунатика, она смогла вспомнить, зачем ходила на конюшни и разыскивала мужа. Впрочем, чтобы превратить ее в лунатика, ему требовался лишь поцелуй, или взгляд, или одно-единственное слово.
Вероятно, начало их супружеской жизни нельзя было назвать совсем безоблачным – из-за той девушки-служанки. Бирджитт вскоре после своего возвращения в Брайарстоун призналась, что солгала, заявив, будто ждет от Джастина ребенка. Впрочем, воспоминание о неприятном разговоре быстро изгладилось и стало туманным и далеким, так что сердце Изабель полностью освободилось от страдания, и лишь разум хранил в памяти события той ночи.
Никогда в своей жизни она не была так счастлива и даже не предполагала, что подобное счастье вообще возможно. Каждое утро она просыпалась в теплых объятиях своего красавца мужа и видела, как разметались в беспорядке его темные волосы, а золотистые глаза смежила дремота. Должно быть, Господь видел все ее муки в доме сэра Майлза, а потому сжалился над ней. Ведь как иначе могло произойти в ее жизни столь невероятное чудо? Теперь она – законная жена достойнейшего мужчины Англии. Изабель любила Джастина так сильно, что иногда чувствовала себя немного виноватой. В конце концов, мужья и жены не должны любить друг друга – любовь принадлежит одному лишь Господу, но Изабель решила, что если уж Господу было угодно благословить ее и одарить любовью такого человека, как Джастин, то, наверное, Он не станет так уж противиться, если частичку своей любви она отдаст этому Божьему дару.
Раздался тихий стук в дверь кабинета, а затем дверь приотворилась, и в образовавшуюся щель просунулась хорошенькая головка в ореоле каштановых кудряшек.
– Прошу прощения, миледи. Мег говорит, что приготовила горячий сидр, и мне велено спросить, не желаете ли вы немного согреться. А Гайза говорит, что только что прибыл гонец с посланием для сэра Джастина от его брата, эрла, – в двери появилось и само письмо. – Так вот, миледи, мне велено узнать, отнести мне его сэру Джастину или оставить у вас?
– Оставь его тут, Оделин, – ответила Изабель и улыбнулась девушке, стремительно ворвавшейся в кабинет, чтобы исполнить просьбу.
Оделин прибыла всего три дня назад с провожатым из Брайарстоуна и посланием от сэра Кристиана, в котором говорилось: «Направляю миледи Изабель с величайшей благодарностью за ее доброту к человеку, который мне бесконечно дорог, отличную служанку, что сумеет заменить Бирджитт. Надеюсь, она сможет принести и вам, и всему хозяйству посильную пользу. Оделин – настоящее сокровище». Это была чистая правда. Оделин была немного моложе Бирджитт – никто точно не знал, сколько ей лет на самом деле, но Изабель прикинула, что ей, должно быть, лет пятнадцать. Девять лет назад Оделин подкинули к воротам Брайарстоуна – тогда она могла лишь ткнуть в себя пальчиком и назвать собственное имя. Малышка стала всеобщей любимицей и воспитанницей всех жителей Брайарстоуна. Она выросла в окружении дюжины заботливых матерей, любящих отцов, веселых сестер и братьев. Приехав в Тальвар, она продолжала относиться ко всем, за исключением Изабель, как к членам одной большой и дружной семьи. Оделин, как малое дитя, всегда была полна энергии, с лица ее не сходила счастливая улыбка, а душа была чиста и открыта.
– Спасибо, Оделин. Сэр Джастин уже давно ждет это послание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102